крепыша-напарника, компас, карта с прочерченным маршрутом, запас продуктов, которые голодный ирландец так и не успел доесть.
При воспоминании о продуктах у Виктора Викентьевича сильно засосало под ложечкой, и мультимиллионер решил сделать привал. Он так торопился покинуть место своего сражения, что забыл и об усталости, и о голоде, и о холоде. Но сейчас, когда под рукой есть и техника, и еда, следовало остановиться и поразмыслить, что делать дальше.
Снегопад прошел окончательно, даже местами сквозь тучи стало проглядывать солнышко. Видимость существенно улучшилась, погони за Еременко не было, можно было спокойно перекусить, отдохнуть и обмозговать ситуацию.
Что имел Виктор Викентьевич, кроме снегохода, карты и консервов?
Во-первых, документы и паспорта разных государств и на разные фамилии. Так что если он появится в каком-нибудь местном поселке как гражданин Боливии Сальватор Санчес, то никто не заподозрит, что он и Еременко – одно лицо. И, стало быть, никакая власть, полиция, посольства и прочие органы никак не узнают о том, что Виктор Викентьевич Еременко жив-здоров и невредим.
Во-вторых, кроме заграничных паспортов, у новоявленного мультимиллионера при себе имелась кругленькая сумма наличных. Уплетая разогретые химическим способом консервы, Виктор Викентьевич достал и тщательно пересчитал всю имеющуюся у него наличность, а именно – пять пачек стодолларовых купюр и одна – пятидесятидолларовых. По сто банкнот в каждой. Итого – ровно пятьдесят пять тысяч баксов. Очень даже неплохо.
В голове Виктора Викентьевича тут же созрело оптимальное решение. Нужно было добраться до какого-нибудь более-менее крупного поселка, дождаться, пока стемнеет, зайти в супермаркет, или что там будет, а еще лучше в небольшой магазинчик, чтобы привлекать к себе внимание как можно меньшего количества посторонних, купить подходящую местную одежду, заткнуть продавцу рот сотней долларов и перво-наперво отогреться, отъесться и отоспаться в какой-нибудь гостинице на нормальной кровати.
Это первое, что следовало сделать сегодня. А уж завтра можно было осмотреться, поразнюхать обстановку и нанять какого-нибудь местного пигмея, чтобы совершить экспедицию за спрятанным остатком денег и компакт-дисками. Все просто и предельно ясно. Понятно, что самого Виктора Викентьевича Еременко как одного из пассажиров разбившегося авиалайнера будут искать какое-то время, но через неделю-другую прекратят это дело как бесперспективное и посчитают пропавшим без вести. Считай – погибшим. Что новоявленному мультимиллионеру было очень даже на руку.
Смущали Виктора Викентьевича только два пункта. Первый – это прочерченный на карте маршрут. Кому принадлежал снегоход, таким чудесным образом оказавшийся в нужном месте, и кто нарисовал на карте эту линию – Еременко не знал. Как не знал он и то, что означает это местное название, в которое упиралась линия маршрута: бухта, база США, город, поселок? Как бы не попасть впросак… тут надо было быть крайне осторожным. Наверняка местное население было в курсе того, что над их островом потерпел катастрофу авиалайнер, поэтому появление постороннего человека могло вызвать подозрения, чего Виктор Викентьевич хотел меньше всего. Он должен был остаться незамеченным.
«Ладно, – благодушно подумал Еременко, сытно отрыгивая, – время еще есть. Придумаю по дороге какую-нибудь легенду. Мол, сотрудник научной экспедиции. Повар. Только что прибыли. Хочу купить одежду с местным колоритом. Сориентируемся как-нибудь. Можно даже один из паспортов показать. А в гостиницу вселиться по другому».
Второй пункт для беспокойства – деньги. Не те, которые были с собой, а те, которые он заберет из тайника. Такую сумму налички и в крупных-то банках не видывали, а уж в таком захолустье, как это… Через таможню тоже не протащить – дипломатом он больше быть не мог. Да и какие тут, к черту, посольства? Значит, надо было тянуть волынку. Уехать с острова, вернуться спустя какое-то время, загодя переведя в местный банк крупную сумму, после чего уже докладывать свою наличку. В общем, дело предстояло хлопотное, но Виктор Викентьевич крутил махинации и покруче.
В конце концов, можно было нанять яхту, подойти к берегу, сунуть на лапу кому надо и спокойно погрузить деньги на борт. В любом случае с заветным чемоданчиком Виктору Викентьевичу приходилось на время расставаться, а этого он очень не хотел.
– Ладно, – тихо пробормотал себе под нос Виктор Викентьевич, – поживем – увидим.
Он собрал пустые банки из-под консервов, аккуратно засыпал их снегом, и только после этого завел мотор и тронулся в путь, строго следуя параболической кривизне вычерченного маршрута. Следуя предписанному на карте направлению, дорога привела его прямо в нагромождение торосов, и Еременко немного сбросил скорость, осторожно петляя меж ледяных глыб и приглядываясь ко льду, боясь пропустить трещину. Это его и подвело.
Если бы Виктор Викентьевич смотрел вперед, так, как это делают автомобилисты, он наверняка бы увидел натянутый между двумя соседними скалами фал. Увидел бы, затормозил, понял бы, что его поджидают, и задал бы обратного стрекача. Но поскольку глаза Еременко были направлены вниз, да еще и стало покалывать от непривычной белизны снегов, преграду он проворонил, и со всего маха налетел грудью на прочно натянутую веревку.
Удар был хоть и не сильный, но из седла Виктора Викентьевича вышибло. И тут же на него набросились два человека. Еременко даже не успел попытаться отбиться от нападавших. Впрочем, это ему мало помогло бы. Вряд ли бы он смог справиться с Локисом и Кондратьевым, будь они даже ранены, как О’Брайан.
Спецназовцы живо насели на пленника, заломили ему руки и умело связали их за спиной.
– Ну, что, красава, добегался? – злобно спросил Локис, и у Виктора Викентьевича все внутри похолодело. Говорил Володька по-русски, и этой русской речи Еременко испугался как огня. Меньше всего ему хотелось попасть в руки российских правоохранительных органов. А то, что эти ребята принадлежат именно к органам, сомнения не вызывало. Простые спасатели по снегам с автоматами не бегают и не спасают потерпевших крушение таким вот варварским способом – с помощью протянутой поперек дороги веревки, и уж во всяком случае, не связывают пострадавшим за спиной руки…
– А ну-ка, животное, давай топай в нашу карету. – Локис стволом автомата подтолкнул пленника в спину, указывая нужное направление, и Еременко покорно зашагал к аэросаням, хорошо замаскированным между торосами.
«Дурак! – мысленно ругал себя Виктор Викентьевич. – Распустил слюни, размечтался… – Обида тисками сжимала сердце. Еще несколько минут назад все казалось таким радужным, а перспективы такими солнечными, и вот жизнь переменилась в одно мгновение. – Жрать надо было меньше, – продолжал укорять себя несостоявшийся мультимиллионер. – Расслабился, идиот. Как же, погони нет! А вот они, архангелы… Надо было гнать, не останавливаясь. Дурак! Скотина безмозглая!»
В определенном смысле Виктор Викентьевич был прав, обзывая себя последними словами. Если бы не его завтрак…
Пока Кондратьев возился с исковерканной пулями машиной, Локис провел небольшую рекогносцировку. Он взобрался на один из ближайших утесов и в отсутствие снегопада прекрасно разглядел в бинокль снегоход Виктора Викентьевича. Машина Еременко еще двигалась, но по какой-то странной дуге, и Локис стал прикидывать, как и где можно перехватить беглеца, делая в блокноте пометки неровностей местности. Он уже было собрался спускаться вниз, как заметил, что снегоход Еременко остановился. Володя еще раз поднес бинокль к глазам и, увидев, что Виктор Викентьевич собирается устроить привал с приемом пищи, кубарем помчался к аэросаням.
– Смотри! – еще издали закричал он Кондратьеву, размахивая блокнотом. Подбежав, он положил перед другом исчерканный листик и затараторил: – Я видел Еременко. Он вот здесь. – Локис ткнул авторучкой в блокнот и начертил крестик. – Остановился на привал. Судя по всему, минут на двадцать.
– С чего ты так решил? – полюбопытствовал Александр.
– Консервы достал, – коротко ответил Володя, – жрать будет. А это минимум минут пятнадцать. Далее. Мы с тобой – вот здесь. – Он снова вернулся к импровизированной карте и нарисовал на ней кружок. – Едет он странно, – продолжал Локис, – не по прямой, а как-то по дуге. – Он пунктиром нарисовал маршрут Виктора Викентьевича. – Даже если он после привала изменит курс, то мимо этой гряды торосов ему никак не проехать. Если только он решит развернуться назад, что вряд ли, – продолжал излагать свою мысль спецназовец. – Если мы пойдем наперерез, к концу гряды, то мы вот в этой горловине его как раз и перехватим, – он победоносно ткнул острием в искомое место предполагаемого пленения.
