донесся его возбужденно-радостный крик:
– Есть, Александр! Есть! – Он почти по пояс влез в растрескавшийся торос. – Все на месте! – И он осторожным рывком извлек из ледяного схрона сумку и небольшой несессер, который тут же спрятал на груди.
– Вот они, труды моих последних лет жизни. – Дрожащими, скрюченными от холода пальцами он открыл сумку и склонился над пачками банкнот. – Вот он, Александр, вот он, наш с вами пропуск в рай… – С этими словами он обернулся и моментально изменился в лице.
Кондратьев стоял метрах в восьми от Виктора Викентьевича, держа в руках автомат, и ухмылялся.
– Что ты задумал? – Глаза Виктора Викентьевича расширились от ужаса. – Ты не посмеешь… Это нечестно! – выкрикивал Еременко, заслоняя собой заветный чемодан. – Это не твое! Мы же договаривались!!!
В это время за спиной Виктора Викентьевича с неприятным лязгом клацнул затвор, и Еременко оглянулся. С обратной стороны тороса в точно такой же позе, с точно таким же автоматом и почти что с такой же улыбочкой стоял Володька Локис, недобро поглядывая на компаньонов.
– Привет, кладоискатели, – произнес он, почти не разжимая губ. – А я вас ждал-ждал в условленном месте, да не дождался. Вот, решил лично проведать, посмотреть, как тут у вас идут дела.
– Неплохо, – в тон ему ответил Кондратьев, – учимся считать.
– И до какой цифры дошли? – ехидно поинтересовался Локис.
– До двух.
– Стреляй в него! – заорал Кондратьеву Виктор Викентьевич. В продолжение всего разговора бывших сослуживцев он медленными шажочками отступал влево, ближе к торосу, стараясь уйти с линии обоюдного огня спецназовцев. Это ему удалось. Занятые перебранкой спецназовцы не обращали на Еременко ровно никакого внимания. – Стреляй! – снова крикнул новоявленный мультимиллионер и ласточкой нырнул в только что разрытый им же сугроб.
Выстрелов, однако, не последовало, пули над головой Виктора Викентьевича не засвистели, и Еременко опасливо приподнялся. То, что он увидел, уже в который раз за день повергло его в шок. Локис сноровисто запаковывал сумку, а компаньон Кондратьев приблизился к залегшему Виктору Викентьевичу.
– Дай-ка это сюда, – сказал Александр и стволом автомата ткнул Еременко в спрятанный под бушлатом несессер. Виктор Викентьевич покорно отдал требуемый предмет со всем его содержимым – компакт-дисками и документами. Кондратьев как само собой разумеющееся принял этот дар, достал веревку и ласково попросил: – А сейчас дай-ка сюда руки.
– Ребята, вы что? – переполошился Виктор Викентьевич, моментально сообразив, что произошло, и, главное, чем эта ситуация оборачивается для него. – Давайте разойдемся с миром. – Он попытался взять контроль в свои руки. – Там на всех хватит. – Он указал на заветный чемодан, который Локис подтащил и бросил в аэросани. – До конца жизни хватит…
– Опять завел волынку, – со вздохом разочарования произнес Кондратьев. – Медведь, не хочешь послушать змея-искусителя?
Локис аккуратно уложил чемодан, обернулся и злобно глянул на пленника.
– Если ты до сих пор не заметил или забыл от счастья, – прошипел он, – то я напомню, что в этих санках лежат два трупа. Ребята, падла, полегли по твоей милости.
– Почему по моей? – Еременко все еще пытался сопротивляться. – Не я же их…
– А ну, закрой рот и полезай в сани! – с ненавистью гаркнул Локис и для верности еще раз передернул затвор, выбросив на снег патрон. – Живо!
Больше Виктор Викентьевич не разговаривал. Он всю дорогу сидел насупившись и с молчаливой ненавистью слушал рассказы спецназовцев о том, как они решили сыграть в «хорошего и плохого» полицейского, чтобы расположить Виктора Викентьевича к Кондратьеву. А нужно было все это потому, что в их задачу входил не только арест новоявленного, но так и не состоявшегося мультимиллионера, а и доставка в Россию находившихся при нем документов. И поскольку таковых при Еременко не оказалось, надо было разыграть небольшой, но очень правдоподобный спектакль для того, чтобы Виктор Викентьевич сам привел своих тюремщиков к тайнику.
А встреча в условленном месте нужна была только для того, чтобы проверить, где находятся деньги и документы. Идти на американскую базу следовало лишь в том случае, если и то и другое находилось не в Гренландии, а в какой-нибудь другой точке мира. От такого гаврика ожидать можно всего, что угодно…
Глава 40
– Ну, что, мистер Стромберг. – Нефтедобытчик Шестопалов поднял огромный фужер, наполненный французским шампанским, и провозгласил тост: – За блестящий успех такого безнадежного и так успешно завершившегося дела!
– За успех, – поддержал компаньона бывший сенатор, и бокалы со звоном соприкоснулись боками. – А ведь ваши люди так ничего толком и не сделали, – упрекнул Шестопалова председатель правления ТНК. – Если бы не наши морские пехотинцы…
– Глушь. – Шестопалов с сожалением развел руки в стороны. – Что тут можно поделать? Эскимосы – это же дикий народ! Как с ними можно договориться?
– Ладно, – миролюбиво ответил Стромберг. – Как говорится: хорошо то, что хорошо кончается.
– Это верно, – с готовностью поддакнул нефтедобытчик и снова приложился к своему бокалу.
Поводом для бурной радости компаньонов и импровизированной пирушки стала деятельность мистера Оливера Стромберга, который по своим старым каналам сумел раздобыть полный отчет группы морских пехотинцев Соединенных Штатов Америки, посланной для поисков и поимки Виктора Викентьевича Еременко.
В докладе, в частности, говорилось, что во время поисковых работ был обнаружен их пропавший снегоход, который коммандос ранее оставили у пропасти. Машина находилась в совершенно покалеченном состоянии. Рядом с ней весь снег был залит кровью, во множестве виднелись огромные следы медвежьих лап и валялись обрывки одежды, которая, по описаниям пассажиров злополучного рейса Нью-Йорк – Дублин, принадлежала работнику дипломатического корпуса государства Буркина-Фасо Виктору Викентьевичу Еременко. Тела дипломата так и не нашли. Да и не могли найти, поскольку он был съеден полярным хищником. Самого же медведя-людоеда, который, помимо Еременко, задрал еще и американского морского пехотинца, убили местные аборигены-эскимосы.
Среди сохранившегося багажа пассажиров ни мешков с деньгами, ни кейса с компрометирующими документами обнаружено не было. По всей вероятности, в отсутствие хозяина вынести поклажу из самолета было некому, и она рухнула в разлом вместе с авиалайнером. В данный момент извлечь обломки самолета и уцелевший багаж не представляется возможным, так как самолет находится на глубине примерно ста пятидесяти метров и лед в этом месте постоянно сжимается.
Одним словом, все получилось даже лучше, чем компаньоны могли себе представить. Нет главного свидетеля, нет никаких зацепок и документов, а то, что деньги уплыли… Так деньги – дело наживное. Их и надо постоянно зарабатывать, потому что они то и дело куда-то исчезают.
– Таков закон жизни! – оптимистично подвел черту Стромберг, и компаньоны откупорили очередную бутылку с пенящейся жидкостью.
Глава 41
На бетонную полосу небольшого подмосковного аэродрома приземлился юркий «Як-40» и, вырулив со взлетной полосы, остановился. Из салона стали спускаться люди, с восхищением поглядывая на буйную зелень, которую они не видели почти четыре месяца – именно столько времени длятся вахты шахтеров на Шпицбергене. К горнякам тут же подрулил ярко-оранжевый автобус, и вся бригада дружно отправилась в ресторан – отмечать по традиции свое возвращение на Большую землю.
На бетонке остались шесть человек, которых никак нельзя было причислить к шахтерской братии. И, судя по тому, что к этим людям подъехал не автобус, а темные легковушки с сильно тонированными стеклами и забористыми правительственными номерами, эти люди явно занимались на Шпицбергене не добычей уголька.
Из салона одной из автомашин вылез мужчина с депутатским значком на лацкане пиджака.
– Ну, что, папанинцы? – весело обратился он к горстке людей. – Героев будем присваивать или как? – пошутил он и глянул на человека в наручниках, стоящего чуть поодаль. Рядом с ним настороженно зыркали
