– Ну и что? – интерес к железяке у Николая Прокопьевича почти пропал.
– А я его нашел!
– Кого?
– Того фрица, – Антон радостно гудел, как разогретый чайник. – И знаешь, кто он такой?
– Ну, кто?
Антон склонился к самому уху Николая Прокопьевича, прошептал гортанное немецкое имя и выделил интонацией главное – должность.
Услышанное Николая Прокопьевича очень впечатлило:
– Да ни хрена себе... И что – кости тоже есть?
– Конечно, – в нетерпении взвился Антон. – Хоть анализ ДНК заказывай – уверен, совпадет. Там вообще место золотое. Нашли пару таких медальонов – так просто в земле, не поймешь от какого фрица. Может, гранатой разорвало, а медальон на десятки метров откинуло. По тридцать евриков тут же ушли. А этот аккурат на ребрах лежал. И «парабеллум» недалеко. Я эту «бляху сучары» в карман спрятал – чтобы пацаны не заметили. Несколько месяцев на консультации у знающих людей пошло, в Интернете справлялся, заказывал официальных переводчиков. Немцы без печати и подписи не работают и не отвечают на запросы. Те еврики – все выложить пришлось. Но нашел! Нашел фашистскую гадину!
– И что же из его костей можно вытянуть? – вслух задумался Николай Прокопьевич.
Антон снова склонился к уху старшего брата:
– Я слышал, что немецкие дворяне за прах покойного предка платили до ста тысяч!
– Да ну! Евро!?
– Тихо. Главное, что это вполне легально! Действует договор между РФ и Германией от 1996 года. Называется «О порядке перезахоронения останков погибших в период Второй мировой войны». Немцы – люди благодарные, нашедшему за скелет платят 5 000 евро, но никто не запрещает благодарным родственникам поощрить старателя за работу. Понимаешь, что к чему?
– А если немцы откажутся поощрять? – никак не мог поверить свалившемуся на них «счастью» Николай Прокопьевич.
– Пять кусков в кармане уже есть... А поощрение зависит от того, как обставить дело. Главное, что кости у нас, и только я один знаю, где они! Фрицам можно намекнуть, что без поощрения у меня память слабеет, мол, забываю, где кости лежат... Так и останется их предок гнить в болоте. Я могу и по лесу с ними походить и с сожалением признаться – ой, извините, не могу отыскать, все травой заросло. Главное, сейчас никому ни гу-гу. И ты никому... Я и вам, чтобы не сглазить, ничего не говорил. А теперь ваша помощь понадобится. И Вероники тоже. Немцы скоро приезжают.
– Родственники того фрица?
– Да.
– Понятно... – Николай Прокопьевич почувствовал, что его брат на самом деле «тащит куш», и ему тоже может от этого перепасть. Но все-таки дело рисковое. Большие деньги требуют осторожности.
– Слушай, Колян, а кровь откуда? Порезался, что ли? – Николай Прокопьевич чуть ли не прошептал это – мало ли каким образом его брату довелось сведения о том немце выбивать.
Колян поморщился.
– Ай, не боись. Это к делу не относится. Считай, мелкая неприятность. На каких-то уродов в лесу нарвались. То ли солдаты в самоволке, то ли туристы. Но я уже почти выпутался, – попытался успокоить брата Антон.
– А это не помешает? – с сомнением спросил Николай Прокопьевич.
– Ничего. У нас же все схвачено – забыл? Одевайся, поедем...
Спустя несколько минут неприметный микроавтобус выехал со двора.
4
Недалеко от Балтийского моря в бетонном укрытии, замаскированном под заросший травой холм, находился командный пункт береговой охраны. Сейчас на десять дней его арендовал спецназ ВДВ. Ровно такой период времени должны были занять совместные учения десантников, пограничников и спецподразделений ФСБ. Несмотря на то что учения носили локальный характер, подход к ним был весьма серьезный.
Легенда была такова. Четверо диверсантов, предположительно представители западных разведок, незаметно перешли литовско-российскую границу – реку Неман. Все четверо владеют русским языком, прекрасно тренированы, осведомлены насчет реалий, уровня жизни и настроений населения балтийского анклава Российской Федерации. Задание, которое получили диверсанты-разведчики, немудреное – выйти к военному аэродрому, сделать там несколько снимков, затем пробраться в Калининград, передать снимки в условленное место, после чего выйти к российско-польской границе. Естественно, пограничники должны будут определить место нарушения границы. Их задача – найти, задержать и обезвредить «нарушителей». На помощь пограничникам выделяется оперативная группа ФСБ.
Таким образом, элемент учебы был налицо. Для «диверсантов», роль которых исполняли десантники, – это возможность усовершенствовать навыки скрытого передвижения и съема информации. Для пограничников и эфэсбэшников – укрепить поисковые навыки и отработать взаимодействие внутри команды. Местное население, естественно, об этой военной игре не оповещали. Все должно было происходить натурально, приближенно к настоящим условиям.
Полковник ВДВ Анатолий Иванович Белогуров – который «вел» своих десантников и к которому лично поступала полная информация обо всех передвижениях «диверсантов» – был не в духе. Ему не сиделось в командном пункте, поэтому он то и дело выходил подышать свежим воздухом – совершал прогулку вокруг холма: Анатолий Иванович курил сигарету за сигаретой, покусывая ус. Подчиненные Белогурова прекрасно знали, что если полковник покусывает ус, значит, что-то идет не должным образом.
Только полковник пока никому и ничего не говорил, не докладывал и не рапортовал.
А не сообщал он ничего потому, что картина происходящего с его людьми была не совсем ясна. Анатолий Иванович с помощью космического слежения видел, что разведгруппа благополучно высадилась недалеко от реки Неман, разделилась, и теперь уже обе группы удачно продвинулись к аэродрому. Группа старшины ВДВ Владимира Локиса шла даже с опережением графика, при этом удачно запутывая следы. Но час назад связь с Локисом прервалась. На электронной карте красная точка, обозначающая место расположения его группы, пропала... Что могло случиться?
– Алло, алло! Полковник Заречный? – Анатолий Иванович Белогуров позвонил на мобильный телефон своему оппоненту по военной игре.
– Здоров, Белогуров.
– Как успехи у твоих?
– Пока не поймали. Но ты же сам все увидишь.
– Так что, совсем ничего? – теряя всякую надежду, спросил полковник.
– Не радуйся, от моих ребят не уйдут. Да-да, вот сообщили, обнаружены парашюты. Все четыре. На поляне болотного острова. Хитрые, типа...
– Слушай, не в службу, а в дружбу, если что-нибудь обнаружишь, сообщи. Прямо мне, на мобильный. Без формальностей.
– Белогуров... – крякнул в трубку полковник пограничных войск Василий Петрович Заречный. – А я не знал, что ты такой азартный... Пари заключил, точно? Сколько конины?.. Поделишься?.. Ладно, не беспокойся... Там еще эфэсбэшники работают.
– А они ничего не заметили?
– Твоих нет. Нашли свежевскопанную землю. Это местные черными раскопками занимаются. Короче, могильщиков этих вроде бы спугнули.
– Что за могильщики?
– Уроды местные, кости перекапывают. Фашистские побрякушки ищут. С ними менты работают, чтобы оружие сдавали. Дело известное...
– Значит, договорились.
– Лады, договорились... – Василий Петрович Заречный в принципе согласился, но все-таки добавил: – С тебя, Белогуров, коньяк.
Анатолий Иванович понял, что погранец чувствует, что проиграет, и бутылочка коньяка будет для него
