в центральных комнатах – они все просматриваются. Если только в каком-нибудь тайном подвале. Или… на чердаке?
Солдат затоптался на месте, подняв голову. В следующую секунду африканец занес ногу над неожиданно открывшимся под ним люком в полу. Люк поглотил его так резко, что несчастный не успел ничего произнести вслух.
Ветер лениво шевелил разбросанные там и сям обрывки старых газет, кокосовую шелуху и цементную пыль.
Глава 22
Прошло около получаса с момента десантирования солдат из вертолета. Всем находящимся на борту осточертело висеть в воздухе в подвешенном состоянии. Духота здесь, усиленная вонью от недавней рвоты, была невыносимой. Африканцы ждали. Воздух стал густым, как южный мясной соус.
Сквозь пелену пыли внизу полевой командир в волнении всматривался в низ. Платформа качалась, словно желе на тарелочке, и ничего толком разглядеть было невозможно.
– Ты можешь держать машину ровнее, идиот? – крикнул Огиссе пилоту.
– Я стараюсь, командир! – ответил пилот.
Действительно, он делал все, что мог. Но что можно ждать от парня, который не успел еще как следует освоить все кнопки и ручки винтокрылой машины? Руки пилота онемели от напряжения, и он смотрел на приборы, почти не моргая.
– Если все закончится хорошо, будешь награжден! – Амаду понимал, что от этого «зеленого» пилота сейчас зависело очень многое, если не все.
Больше всего командира волновало, почему так долго не объявлялись и куда подевались трое его подчиненных. По всем подсчетам, они уже должны были осмотреть все помещения и дать о себе знать. Амаду скрежетал зубами.
– Если они их не возьмут, то пусть лучше не возвращаются!
Прошло еще несколько минут. Напряжение возрастало. Вертолет висел в воздухе над площадкой нефтяного терминала. Командир посматривал вниз и приговаривал:
– Ну, давайте уже! Быстрее! Что же вы там возитесь?
Он понимал – что-то не складывадось. Хоть каким-то знаком они должны были уже оповестить его. Если не о поимке этих белых, то хотя бы о том, что происходит! Амаду заметно нервничал. Его желваки перекатывались под лоснящейся от пота черной кожей.
– Командир, у нас на борту с парнем что-то стало твориться неладное! – прокричал один из подчиненных.
– Ну что там еще, пропади оно все… – безразлично отреагировал Огиссе и нехотя посмотрел в сторону лежащего пацана.
Молоденький парнишка лет восемнадцати лежал на полу вертолета, сжавшись в позе эмбриона. Паренек тупо смотрел перед собой. По его щекам катились то ли слезы, то ли пот.
– У него наверняка боязнь высоты, командир! – громко сказал пилот и добавил: – У меня тоже такое было в первый раз полета. Тогда я еще с парашютом прыгал! Выбросили с борта – и болезнь как рукой сняло!
Пилот ухмыльнулся, вспоминая, как он впервые сел за рычаги вертолета. Ох, и натерпелся же он страху! Сейчас, конечно, все это выглядело смешно, но тогда ему было не до смеха.
– Пока машина летела, парень вел себя спокойно, – говорил оповестивший о заминке подчиненный. – А потом он как будто последний разум потерял.
– Это у него началось недавно! Стоило только вертолету неподвижно зависнуть в воздухе над водой, как он забился в угол. Мы пробовали его поднять, но он отбивался! – доложили, перебивая друг друга, остальные.
Огиссе слушал весь этот бред и наливался злобой. Вот уж повезло ему с этим сбродом! Мало того что неизвестно куда пропали три его лучших бойца, и он до сих пор ничего не знает о том, что же происходит на буровой, так еще вдобавок ко всему приходится нянчиться с боязливыми сосунками! Командир подошел к парнишке и прикрикнул:
– Почему ты лежишь в углу? Что случилось, вояка?
Парень что-то несвязно промычал в ответ. Амаду это окончательно вывело из себя:
– Встать немедленно, жалкий ублюдок! Приказываю быть наготове к несению службы перед Родиной, урод!
Молодой африканец дрожал всем телом. Подняв голову и умоляюще глядя на начальника, он выдавил из себя:
– Я не могу, я боюсь высоты! Почему мы так долго висим на одном месте? Я боюсь! Почему не летим?
Чернокожий солдатик сжался в комок, и Амаду понял, что вывести его из этого состояния можно только двумя способами – оставить его в покое или… Или наоборот – сделать как раз обратное. Второй способ Огиссе всегда нравился больше. Он применял в основном именно его, когда работал с подростками. Командир давно имел дело со всякими проявлениями страха. Он прекрасно изучил психологию тех, кто впервые оказывался в воздухе, кто впервые брал в руки оружие, кто впервые убивал.
Он подошел к скрючившемуся парню и, встав прямо над ним, широко расставив ноги, сказал, отчеканивая каждое слово:
– Встать! Встать, я сказал! Приготовиться к десантированию. Если через пять минут не будет никаких известий от наших боевых товарищей, то ты высаживаешься с двумя другими солдатами. Понял? Приготовиться!
Солдат посмотрел на своего начальника глазами-блюдцами.
– Нет, командир, я не могу! Только не это!
– Сможешь! Приготовить его к выбросу! – Амаду приказал двум другим подчиненным снарядить пацана всем необходимым и вывести из оцепенения.
– Я не могу! Прошу вас, командир, я не могу!
– Сможешь, если я тебе приказываю! Сможешь, гаденыш! А не хочешь, так заставим! Все ясно?
Огиссе нагнулся к нему и наотмашь ударил его своей ручищей плашмя по щеке. Как оказалось, своих сил он не рассчитал. Солдат потерял сознание.
– Вот дохляк! И с такими ничтожными мокрицами мне приходится иметь дело. За что я плачу вам деньги? Одеваю, обуваю, обеспечиваю всем необходимым!
Необходимым полевой командир называл в основном получение наркотиков и возможность этим одурманенным кайфом отморозкам грабить и издеваться над мирными жителями.
– А вы что смотрите? Откачайте его, – приказал он своим малолеткам.
Сидевшие рядом привели в чувство потерявшего сознание паренька. Тот, очнувшись, вздрогнул, безумно уставившись на своих «товарищей».
Амаду бросил приказание, не глядя на него:
– Дать ему воды и приготовить к высадке!
Вертолет висел над Атлантикой.
С платформы по-прежнему не поступало никаких сигналов. Все это выглядело по меньшей мере странно, но медлить было нельзя. Пилот, поглядывая на приборы, нервничал не меньше, чем все остальные на борту. Запасы топлива были не бесконечны. Руки и ноги затекли, а от горячего металла, нагретого солнцем, становилось нестерпимо жарко. Казалось, что уже плавился мозг.
Огиссе процедил сквозь зубы:
– Черт, да что ж они там так долго возятся! Захватить двух белых, из которых одна баба, и то не могут! Все, хватит! Приготовиться к высадке следующим. Если через тридцать секунд ничего не произойдет и никого не будет, отправитесь вниз!
Двое солдат приготовились к десантированию, поддерживая болезненного парня. Тот очухался, но по его виду было понятно, что рассчитывать на него особенно не приходится.
«Тем лучше! – злобно смотрел на него Огиссе. – Если не справится, то мне такие не нужны. Дармоедов в моем подразделении я не держу!»
В следующую секунду резкий толчок и звон разбитого стекла заставил всех находящихся на борту упасть
