– Сейчас.
– Спасибо. – Старпом положил руку майору на плечо, и в его воспаленных запавших глазах появилась улыбка. – Спокойной ночи!
Когда он ушел, Грубозабойщиков спросил:
– Паршиво было?
– Да уж не воскресная прогулка по Арбату.
– Мне очень жаль, Андрей Викторович.
Дроздов глянул на него и медленно кивнул, зная, о чем он говорит. В таких случаях трудно найти что- нибудь подходящее. Поэтому Дроздов просто заметил:
– Не он один – семь человек погибли, Владимир Анатольевич.
– Оставим мертвых здесь?
– Можно еще спиртику, командир? Боюсь, его запасы у вас за последнее время здорово уменьшились…
Дроздов подождал, пока он наполнит стакан.
– Мы не должны их оставлять. Надо провести экспертизу… Да и вообще, надо бы передать родственникам для захоронения…
У Грубозабойщикова словно камень упал с души. Он понял, что Дроздов это заметил, и поторопился переменить тему:
– А эта аппаратура для наблюдения за запуском американских ракет? Она погибла?
– Да.
Скоро командир и сам убедится, что такой аппаратуры и не существовало. Какова будет его реакция, когда он узнает, что майор вешал ему лапшу на уши, Дроздов даже не мог себе представить. Но это уже не имело никакого значения.
– А что с образцами донного грунта? Вы нашли их?
– Не знаю, не искал… Там нет ничего похожего на это.
Внезапно майора охватило ощущение безмерной усталости. С усилием поднявшись на ноги, он попрощался с хозяином и вышел.
Когда он вошел в каюту, Тяжкороб уже лежал на койке. Меховая его одежда валялась там, где он ее снял. Убедившись, что он спит, майор разделся, повесил одежду в гардероб и убрал свой «ПМ» в кобуру. Потом лег на койку, пытаясь уснуть. Но возбужденный мозг не хотел покоя. Хотя Дроздов и был ужасно измучен, но сон не шел.
В голову лезли всякие мысли, нервы были взвинчены. Он поднялся с постели и, натянув рубашку и хлопчатобумажные брюки, направился на центральный, где и провел остаток ночи. Расхаживая взад- вперед, он наблюдал, как возятся с ледомером два техника, читал радиотелеграммы, не перестававшие поступать с берега, и пил кружку за кружкой кофе. Так он скоротал ночь, и хотя не сомкнул глаз, когда наступило утро, чувствовал себя свежим и почти отдохнувшим.
Все, кто собрался в кают-компании завтракать, были спокойны и веселы. Люди сознавали, что отлично сделали свое дело, каждый считал, что главные трудности позади. Ни у кого не было сомнений, что «Гепард» сумеет пробить отверстие во льду.
– Засиживаться за кофе не придется, – сказал Грубозабойщиков. – На буровой ждут нас. Ледомер на ходу почти час. Прямо сейчас погружаемся, проверяем, как он действует, а потом готовим торпеды – пары, по-моему, хватит.
Спустя пятнадцать минут «Гепард» снова был в своей стихии, на глубине 50 метров от поверхности моря – вернее, от полярной шапки льдов. Минут десять, отмечая на штурманской карте свое положение относительно буровой, они крутились туда-сюда, пока не убедились, что ледомер работает нормально. Грубозабойщиков удовлетворенно кивнул головой.
– Порядок, – обернулся он к Тяжкоробу и командиру торпедистов Микояну. – Можете приниматься за дело. Если хотите, можете составить им компанию, Андрей Викторович.
Грубозабойщиков знал или подозревал, что Дроздов не только угнетен смертью друга, но и встревожен чем-то еще. Он, конечно, уже слышал, что майор провел ночь, бесцельно слоняясь по центральному, хотя даже словом об этом не обмолвился. Капитан понимал, что Дроздов будет рад отвлечься хотя бы на минуту от тяжелых раздумий, найти какое-нибудь занятие, позволяющее хоть на время забыть про заботы и волнения. Вероятно, этот человек с необыкновенно острым умом еще многое знал и о многом догадывался. Решив, что все равно ничего нового он не узнает, майор пошел вместе с Тяжкоробом и Микояном в торпедный отсек.
29
Тяжкороб подошел к пульту управления погружением и всплытием и принялся изучать световое табло. Ночной сон пошел старпому на пользу: если не считать иссеченной ледышками кожи на лбу и скулах, он полностью стал самим собой – жизнерадостным, раскрепощенным, бодрым и чуть циничным. Тяжкороб показал рукой на панель.
– Сигнальные лампочки торпедного отделения. Если горит зеленая, значит, крышка торпедного аппарата закрыта. Шесть люков открываются в море – носовыми крышками, – а шесть служат для загрузки торпед в аппараты. Всего двенадцать лампочек. Горят только зеленые? – обратившись к Микояну, спросил он.
– Только зеленые, – эхом отозвался Микоян.
Они двинулись дальше, миновали кают-компанию, по широкому трапу спустились вниз, в матросскую столовую, а уже оттуда направились в носовой отсек запасных торпед. Там их уже ожидали пять человек: четверо матросов и старшина Быковский.
– Сейчас вы поймете, – повернувшись к Дроздову, заметил Тяжкороб, – почему офицеры получают больше, чем матросы и старшины.
Засмеявшись, Быковский открыл первую дверь в первой защитной переборке. Они перешагнули через высокий порожек-комингс, подождали, пока за ними повернут задрайки, потом отдраили люк в следующей переборке и, переступив еще через один порожек, очутились в тесном торпедном отсеке. На сей раз дверь была оставлена открытой и закреплена стопором.
Тяжкороб открутил несколько металлических рукояток на задней крышке аппарата, протянул руку, достал микрофон на стальной пружине и нажал кнопку.
– Действуем по инструкции. Готовы к проверке торпедных аппаратов. Все ручные рычаги закрыты. Все зеленые?
– Все лампочки зеленые… – Голос из динамика над головой прозвучал металлически-гулко и безлико.
– Какие трубы у нас должны быть, Артур?
– Третья и четвертая.
На круглых задних крышках торпедных аппаратов виднелись бронзовые таблички с четными цифрами по правому борту и нечетными по левому. Сняв висящий на переборке фонарь в резиновом чехле, Микоян направился к номеру 3 и, открыв контрольный вентиль на крышке, уточнил, нет ли в аппарате воды. Открыл крышку и, посветив внутрь фонариком, посмотрел, нет ли внутри аппарата посторонних предметов.
– Ну, как там, Артур?
– Номер три порядок. – Микоян трижды поднял рукоятку вентиля, но вода не появилась. – Открываю крышку.
Он нажал на большой рычаг, освободил его и потянул на себя тяжелую круглую крышку. Посветил фонариком по всей длине аппарата, выпрямился.
– Сухой как лист.
– Ладно, Артур, теперь номер четыре.
Микоян улыбнулся, закрыл крышку третьего аппарата и перешел к четвертому. Повернул ручку краника и сказал:
– Ого!
– Что там? – спросил Тяжкороб.
– Вода, – лаконично бросил Микоян.
– И много?
– Да так, чуть капает.
