деревенеют его ноги.
Он поерзал на сиденье. Твердая алюминиевая спинка врезалась ему в спину, затрудняя циркуляцию крови. Каждые несколько секунд он менял положение, но это не помогало. Хотелось одного – поскорее выбраться из этого дребезжащего металлического ящика. Они находились в воздухе уже полтора часа.
– Может быть, мы ошиблись? – прокричал он летчику, пересиливая шум мотора.
– Да нет, сэр, – прохрипел голос пилота в наушниках. – Где-то здесь.
Они взлетели из Галифакса точно по графику. Несмотря на приближение шторма и массивы пакового льда, операция казалась рутинной. Лодка и вертолет связывались по рации, приближались к месту встречи, и как только рубка показывалась над водой, Стивенсона на тросе опускали вниз.
Но никаких признаков присутствия лодки не было, не было даже намека на ее приближение.
Что это значит? Случайность? Невероятно. Не поняли друг друга? Исключено.
Он нажал кнопку связи на своем поясе.
– Вы запрашивали берег? – его тревога росла.
– Две минуты назад, – ответил пилот. – Они повторили сигнал. Лодка слышит их. Сэр! У нас осталось топлива на полчаса, и лопасти обледеневают.
Стивенсон посмотрел в окно. Ничего, кроме холодных серых волн с белыми барашками бурунов, упрямо взбивающих морскую перину.
Ему не нравилось здесь все – шум, вибрация, запах гидравлического масла. Он боялся, что это вызовет приступ клаустрофобии. Вертолет был противолодочной моделью и напичкан аппаратурой для обнаружения подлодок, включая черную параболическую антенну снаружи.
«А может, оно и к лучшему, если не найдем лодку, – подумал он, почувствовав облегчение. – На нет и суда нет? – Он тут же отогнал эту мысль. – Нет, задание должно быть выполнено».
Упакованный в промежутке между ручками кресел, майор был зажат между фюзеляжем и контрольной панелью со множеством лампочек. Резинометаллические подлокотники врезались в бока с двух сторон. К тому же его обрядили в водонепроницаемый спасательный жилет на случай, если вертолет окажется в воде.
– Ну что ж, попробуем еще раз, – сказал летчик.
Вертолет вновь зашел на круг.
– Ага, кажется, что-то есть, – послышался в наушниках его обрадованный голос. – Во всяком случае, так показывает МАД.
МАД, или магнитоаномальный детектор, позволял обнаружить массивные металлические предметы по их магнитному полю.
– Здесь, – махнул летчик, когда серебряная птица зависла над водой. – Сейчас всплывут.
Стивенсон наполовину высунулся из открытой двери. Ничего, кроме взлетающих к небу пятиметровых волн.
11
– Наконец-то! – сказал Грубозабойщиков. – Вот он, Барьер!
Огромный цилиндрический корпус «Гепарда» то полностью скрывался под водой, то взлетал на поверхность, вспарывая крутые высокие волны. Покачиваясь на крупной волне, лодка делала сейчас не больше трех узлов. Могучие механизмы едва вращали оба гигантских восьмиметровых спаренных винта – лишь бы корабль слушался руля.
Хотя в тридцати метрах под мостиком неустанно прощупывал окружающее пространство лучший в мире сонар, Грубозабойщиков не хотел искушать судьбу и старался исключить даже малейшую вероятность столкновения с айсбергом. Даже сейчас, в полдень, арктический небосвод покрывали тяжелые мрачные тучи, а видимость была – как в густые сумерки. Термометр на мостике показывал температуру морской воды минус 2 градуса, а воздуха – минус 26. Штормовой северо-восточный ветер беспрестанно срывал верхушки с крутых свинцовых волн и осыпал отвесные стенки рубки замерзающими на лету брызгами.
Мороз забирал за живое. Одетый в шерстяную куртку и поролоновую альпийку, Дроздов все равно не мог удержаться от дрожи. Высунувшись из-за брезента, который создавал только видимость укрытия, он взглянул туда, куда показывал Грубозабойщиков. Громкий стук зубов не могли заглушить ни пронзительно- тонкое завывание ветра, ни барабанный грохот ледовой шрапнели.
Не дальше чем в двух километрах от них во всю ширину горизонта протянулась тонкая серовато-белая полоса, казавшаяся с такого расстояния довольно прямой и ровной. Дроздов видел Барьер и раньше, но все равно это было такое зрелище, к которому не привыкнешь.
Им предстояло пройти под ледовым полем многие сотни километров, чтобы отыскать терпящих бедствие людей, которые, может быть, находятся на краю гибели или уже мертвы. Они обязаны отыскать их в этих бесконечных пустынных ледовых просторах.
Радиограмма, переданная сорок девять часов назад, была последней. После этого в эфире воцарилась тишина. Все прошедшее время траулер «Морозов» не прекращал радиопередачи, стараясь поймать ответный сигнал с буровой, но уходящая к северу, тускло отсвечивающая льдом пустыня хранила молчание.
Восемнадцать часов назад атомный ледокол «Арктика» подошел к Барьеру и, напрягая все силы, сделал попытку пробиться к сердцу этой страны льда. Зима еще только началась, лед был не такой толстый и прочный, как в марте, и по расчетам, оборудованная мощным корпусом и двигателями «Арктика» могла пробить путь во льдах толщиной до пяти метров. Специалисты полагали, что при хороших условиях «Арктика» способна дойти даже до Северного полюса. Однако выяснилось, что толщина ледового поля значительно превышает возможности «Арктики».
Попытки не прекращались. Были отправлены несколько «Ту-160». Несмотря на тяжелые облака и сильный ветер, самолеты сотни раз пересекли вдоль и поперек участки ледовых полей, где могла находиться буровая, прощупывая подозрительные места радарами. Но все напрасно. Что уж говорить о спутниках, удаленных от Земли на сотни километров дальше.
– Нет смысла стоять. Только замерзнем до смерти… – Грубозабойщикову приходилось надрывать глотку, чтобы Дроздов его расслышал. – Погружаемся.
Он повернулся спиной к ветру и уставился на запад, где меньше чем в четверти мили тяжело и лениво покачивался на волнах большой и широкий траулер. «Морозов», который провел последние два дня у самой кромки ледового поля в напрасной надежде поймать сигнал с буровой, собирался возвращаться в Мурманск: запас горючего у него был на исходе.
– Передайте на траулер, – сказал Грубозабойщиков ближнему из матросов, – «Погружаемся сроком до двух недель…» – Он повернулся к Дроздову и произнес: – Если за это время их не найдем, то… – Дроздов кивнул, и командир продолжил: – «Удачи и благополучного возвращения домой».
Когда семафор замигал, передавая ответное сообщение, майор удивленно добавил:
– Неужели рыбаки ловят рыбу даже зимой? Пятнадцать минут – и я чуть не околел от холода.
– Приходится. Лучше околеть от холода, чем с голоду.
На «Морозове» замигали ответные световые сигналы.
– «Не разбейте свои головы – лед крепкий. Удачи!»
– А сейчас мы нырнем и вынырнем только через несколько дней, – с усмешкой сказал Грубозабойщиков. – Всем вниз! – приказал он, повернувшись к вахтенному.
– Всем вниз, – продублировал приказ вахтенный.
Сигнальщик принялся свертывать прикрывавший от ветра брезент, а Дроздов спустился по трапу в небольшое помещение под рубкой, протиснулся через люк и по второму трапу добрался до палубы с центральным постом. За ним следовали Грубозабойщиков и сигнальщик, а замыкал эту процессию Тяжкороб, которому пришлось задраивать два тяжелых водонепроницаемых люка.
Грубозабойщиков наклонился к микрофону и спокойно произнес:
– Глубина погружения сто метров.
Главный электронщик неторопливо включил ряды индикаторов, контролирующих положение люков, отверстий и клапанов. Круглые лампы погасли, щелевые ярко вспыхнули. Так же неторопливо техник пощелкал тумблерами для перепроверки:
– Забортные задраены, товарищ командир.
Грубозабойщиков кивнул.
