которой сигнализировали жильцы, приоткрыта. Оттуда не доносилось ни единого звука. Старший прижался к стене рядом с дверью, а его подчиненный с лычками младшего сержанта по команде «Вперед!» ворвался в квартиру. Жаль парнишку.
Когда старший наряда, благоразумно выждав несколько мгновений и не услышав треска пистолетных выстрелов, ворвался вовнутрь, его глазам предстала печальная картина. В дверном проеме, перегнувшись пополам, выронив на пол пистолет и держась руками за живот, стоял младший сержант. На его табельный «ПМ» извергались желто-зеленые потоки блевотины.
Глава 14
Когда Александр Кононов открыл глаза, часы на стене номера гостиницы показывали уже начало двенадцатого. Где-то за окном невидимый музыкант наигрывал на скрипке что-то до боли знакомое. Приоткрыв глаза, Кононов стал прислушиваться к мелодии.
«Господи, да это же „Эх, дороги…“. Но я не в России…»
Попытавшись встать, он дернулся и застонал от боли. Запястье его левой руки было приковано наручниками к маленькой деревянной резной ножке в нижней части подголовника кровати. Эта боль вернула Кононова к реальности. Она была суровой и горькой.
– Ну что, Саша, очнулся? – раздался голос охранника.
Соглядатай Кононова полулежал в кресле, вытянув перед собой ноги и прикрывшись сверху тонким одеялом.
– А ты, я смотрю, поспать любишь, – засмеялся он, позевывая. – Я тоже люблю, да вот на службе нельзя.
Кононов пытался повернуться и так и этак, но у него ничего не получалось. Стальная дужка наручников упрямо грызла руку.
Вообще-то охранник ошибся. Кононов никогда не был соней. Он считал сон совершенно непродуктивным занятием, более того – разлагающим человека, парализующим его волю. И тем не менее он проспал почти до полудня.
Все это произошло потому, что накануне, приковав его наручниками к кровати, охранник сделал ему укол. Что было в шприце, Кононов не знал, но сразу после укола он будто провалился в забытье. И вот только сейчас проснулся. В голове шумело, будто с похмелья. Но эта боль была еще терпимой. А вот браслет на руке…
– Я так и буду здесь лежать? – каким-то чужим сиплым голосом спросил Кононов.
– А что, есть другие предложения? – усмехнулся охранник, скидывая с себя одеяло. – Может, кофе в постель подать или девочек заказать? Тех двоих еще не забыл? Они бы не отказались.
Охранник встал с кресла, прошелся по комнате, разминая плечи и потряхивая ногами.
– Мне в туалет надо, – почти простонал Александр.
– Кстати, хорошая мысль. Ты пока поваляйся, а я скоро вернусь. Только без глупостей.
Охранник вытащил из-за спины спрятанный под майкой пистолет и продемонстрировал его Кононову.
– Если что, я в воздух стрелять не буду. Как минимум останешься калекой.
Он зашел в ванную комнату, оставив дверь за собой открытой. Кононов слышал, как льется в унитаз струя, слышал блаженные вздохи и покашливания.
Потом зашумела вода в сливном бачке. После этого охранник стал умываться, шумно фыркая и отдуваясь, прополоскал горло и принялся чистить зубы.
Кое-как сдвинувшись набок и перегнувшись пополам, Кононов свесил голову вниз.
– Черт, – прошептал он одними губами.
О том, чтобы воспользоваться таким удобным моментом и попытаться избавиться от наручников, не могло быть и речи. Форма резной деревянной ножки никак не позволяла надеяться на то, чтобы снять браслет.
Из ванной доносилось мурлыкающее пение.
От сознания собственного бессилия Кононову захотелось заплакать. Молодой удачливый бизнесмен, который привык ворочать не сотнями тысяч и даже не миллионами, а десятками миллионов долларов, который продавал и покупал политиков, чиновников, военных, кагэбэшников, перед которым трепетали государственные мужи и менее удачливые конкуренты, лежал сейчас здесь, в номере маленькой варшавской гостиницы, прикованный к ножке кровати, обездвиженный, как паралитик.
И даже самое верное оружие, которое всегда позволяло Александру Кононову одерживать победы, – его мозг – было не в состоянии действовать. Его эффективно обезвредили каким-то наркотиком. Для того чтобы восстановить работоспособность мозга, Кононову требуется совсем немного – холодный душ и горячий кофе.
Закрыв глаза, он попытался представить себе – нет, не отдых на Гавайских островах, – а всего лишь маленькую фарфоровую чашку, наполненную дымящимся темным напитком. Она проплывала мимо, к ней почти можно было прикоснуться губами, но…
– Что это тебя так перекосило? – раздался прямо над ухом голос охранника.
Забывшись в своих видениях, Кононов не услышал, как его визави вышел из ванной комнаты.
– Я смотрю, ты что-то вообще закис. Ладно.
Охранник отцепил дужку браслета от кровати и надел ее себе на руку.
– Думаешь, я смогу сбежать в таком состоянии? – просипел Кононов. – На мне даже трусов нет.
– Ну и что? – спокойно возразил тот. – Может, ты голышом по улицам любишь бегать. Давай, топай в сортир.
– О Боже мой, – простонал Кононов, поднимаясь с постели.
Странная это была картина: совершенно голый человек, прикованный наручниками к другому человеку, но одетому.
– Господи, да это же паранойя какая-то. Я что, сам до туалета дойти не могу?
– Кто тебя знает? Может, ты в окно хочешь кинуться?
– В какое окно? Оно же заперто. И куда я вообще могу убежать? Вы же отняли у меня документы, кредитные карточки.
Охранник завел Кононова в ванную и наконец снял с его руки браслет.
– Здесь можно, – сказал он. – Отсюда ты точно никуда не сбежишь.
Кононов поплелся к унитазу, встал возле него, затем резко обернулся. Охранник, сунув в рот сигарету и закурив, прислонился плечом к дверному косяку.
– Я не могу этим заниматься, когда мне смотрят в задницу, к тому же голую.
Ухмыляясь, охранник перевел взгляд в сторону.
Кое-как помочившись, Кононов перешел к водным процедурам и включил холодную воду. Буквально за несколько минут бодрящие струи вернули его к жизни. Шум в голове и боли прекратились, мозг прояснился, заработал, с компьютерной скоростью просчитывая варианты.
«Они ждут, когда я сломаюсь. Они надеются, что я сломаюсь. Не выйдет. Я не дам им такой возможности. Они сделали ошибку, одну существенную ошибку. Им надо было заняться этим немедленно. Они дали мне время. Я должен им воспользоваться».
Кононов выключил воду, снял с полки аккуратно сложенное махровое полотенце, вытерся, обернул полотенцем торс. Он не торопился, стараясь выгадать максимум времени, пока руки его свободны.
После утреннего туалета охранник снова прикует его наручниками к какой-нибудь трубе, и, по крайней мере до следующего утра, о побеге можно будет только мечтать.
«Броситься на него, попытаться в драке завладеть оружием? Нет, охранник парень крепкий, тренированный. У меня организм еще ослабленный. Если я не смогу завладеть пистолетом в первое же мгновение, то шансов у меня нет. Пистолет у него за поясом на спине, сразу не дотянуться».
Кононов встал у зеркала, оглядывая свою небритую физиономию.
«Поднять шум, крик? Чего я этим добьюсь? Обратиться в полицию с заявлением на собственных подчиненных? Конечно, нет. Здесь Строгин просчитал все правильно. Я должен просто ускользнуть, ускользнуть… Как?»
Взгляд его упал на торчавший из стаканчика бритвенный прибор, одноразовый станок фирмы «Бик».
