остановилась.
— Милая, это так ужасно, — сочувственно говорит она. — Ты не могла вызвать «скорую помощь»?
Я не знаю, существует ли скорая ветеринарная помощь, хотя это сегодня было бы как нельзя кстати.
— Больше всего меня беспокоит то, что, по моему твердому убеждению, это не просто несчастный случай, — заявляю я.
— Что? — Автор комиксов, Сильвия всегда готова выслушать запутанный сюжет. — Почему?
— Ну, мне так кажется.
Кстати, о «кажется». Уже семь часов, и почти весь этаж погрузился в темноту, исключение — круг света от моей настольной лампы.
— Я пошла в туалет как раз перед тем, как позвонить тебе, и могу поклясться, что кто-то наблюдал за мной из-за ксерокса. А еще я видела сегодня, как одна симпатичная блондинка рылась в мусорном баке на кухне. Она вытащила оттуда все пустые чашки из-под густого свекольного напитка, который все здесь просто обожают. Они похожи на хищников.
— Интуиции следует доверять, — серьезно говорит Сильвия. — Если тебя это беспокоит, нужно собрать больше информации. Изучи место преступления. И присматривайся ко всем.
— Хорошо.
— И не работай допоздна.
— Приходится. Мой единственный шанс отличиться — разгрести эти конкурсные заявки за рекордно короткое время.
Поскольку в последнее время Сильвия подавлена своим одиночеством, я умалчиваю о том, что мне предстоит свидание с сослуживцем.
Глава 5 ЖАЖДА
Джеймс Труакс поджидает меня на площади, вымощенной черными плитами. Он стоит, засунув руки в карманы своих штанов цвета хаки, прислонившись к бетонному вазону.
— Идем, быстро.
— Что? Почему?
— Ш-Ш-Ш…
— Ты шутишь, да?
Он молча устремляется прочь от офисного здания.
Миновав пару небоскребов, он обретает дар речи:
— Теперь можно говорить.
— Что за спешка? — отдышавшись, спрашиваю я.
Наверное, нам следует обсудить обстоятельства кончины Марк Джекобс и обязательство сохранять конфиденциальность, которое нас заставили подписать.
— Я стараюсь не попадать в поле зрения писак из бульварных газет, — говорит он.
Можно подумать, кому-то интересен ассистент фотографа, собирающийся угостить стажера.
— О… — Наступила неловкая пауза. — Это же глупо, — усмехаюсь я.
Он соглашается:
— Да. Особенно после того, как я взял за правило никогда не назначать свидания модным птичкам.
— Это ты про меня? — Такое впервые. — И намек на то, что у нас свидание?
— Нет! — Он рассмеялся: — Не подслащай пилюлю.
— Знаешь что? Я передумала. Никуда с тобой не пойду. — Я останавливаюсь на углу улицы и обнимаю себя руками, зябко поеживаясь.
— Да ладно, не злись. Кажется, я неудачно пошутил.
— Я не злюсь, просто устала. У меня был длинный странный день. Хочу домой.
— Тем более надо выпить. Пойдем. Прости меня. Я иногда не знаю, как себя вести в той или иной ситуации.
Почему-то я в этом сильно сомневаюсь. Подозреваю, что Джеймс Труакс лукавит, но ситуация несколько разряжается, и я следую за ним через улицу.
— Если ты против модных девушек, к чему тогда это приглашение?
— Ты отлично держалась сегодня. Никто из тех, вместе с кем ты работаешь, не догадался оказать Бэмби первую помощь. Откуда ты такая? — спрашивает он. — Почему ты впрыгнула туда, как Мередит Грей[9] в одежде от-кутюр?
— Эта одежда не от-кутюр, она сшита в домашних условиях. А что касается Бэмби, так я раньше работала в Службе спасения, а осенью начинаю учиться в медицинском колледже. Собираюсь стать врачом. А ты почему работаешь в «Тэсти», если тебе там не нравится?
— Я фотограф. Эта работа помогает мне заводить знакомства. И к тому же она хорошо оплачивается — можно накопить деньги, чтобы потом снимать то, что на самом деле интересно.
— И что это?
— Ничего, что могло бы тебя заинтересовать.
— Ты только что со мной познакомился, откуда ты можешь знать, что мне интересно, а что нет? — удивляюсь я, поражаясь собственной бойкости.
Кто меня не очень хорошо знает, мог бы подумать, что я флиртую.
— Я планирую съемки в Гватемале.
— В команде волонтеров я строила там дома, — гордо заявляю я, — летом, после окончания школы. И это была одна из лучших работ, которыми я когда-либо занималась.
Мы остановились перед небольшой витриной, освещенной неоновой вывеской: «Хайнекен».
Какое-то мгновение Джеймс Труакс смотрит мне в глаза. И я словно впадаю в транс.
— Мы пришли. — Он открывает дверь и пропускает меня вперед — неожиданная галантность для мужчины его возраста.
Слегка касаясь рукой моей спины, Джеймс проводит меня мимо длинного бара туда, где расположены закрытые деревянные кабинки.
В одной из кабинок нас ждет, дымя сигаретой — а я и не знала, что до сих пор можно курить в помещениях, — парень в мягкой фетровой шляпе, изящном белом блейзере поверх хлопчатобумажной футболки с надписью «Бундесвер».
— Присаживайтесь, котятки, и все мне рассказывайте, — командует он, выдувая облако дыма нам в лицо. — Я слышал, что в «Тэсти» имел место собачий суицид?
Это, догадываюсь я, и есть Рико. Джеймс подзывает официанта, чтобы сделать заказ.
Я шепчу ему:
— Мы же подписали обязательство о неразглашении.
Рико наклоняется ко мне:
— Брось, дорогая. Ты же не собираешься становиться верноподданной «Олдем», не так ли? Эти боссы смешают себе коктейли из нашей крови, если захотят.
— Сомневаюсь. Я из тех, кто считает, что слово кое-что значит.
Правда, Сильвии-то я уже проболталась.
— Кейт — идеалистка, — говорит Джеймс. — Год назад она окончила Браун.
— Это та-а-а-к мило. — Рико выпускает еще одно облако дыма. — Вот что мы сделаем. Пусть тогда Джеймс расскажет мне все — и овцы будут целы, и волки сыты, и мы сможем свободно обсудить происшествие.
Джеймс приступает к изложению событий, и после непродолжительной схватки со своей совестью я
