— Мы только что поужинали. Вечеринка…
— Дейдре, возвращайся домой.
Телефон замолчал. Я несколько минут смотрела на него, прежде чем пересказать разговор Люку. Он сразу разжал объятья.
— Хорошо. Садись.
Я залезла в машину, расстроенная, что все так обернулось.
— Я не хочу ехать.
— Я тоже. Но что-то произошло. Нужно возвращаться.
Мы за рекордно короткое время добрались от «Свинушки» до дома родителей. Все окна горели, в кухонном окне виднелись силуэты. Люк крепко сжал мою руку, и мы вместе вошли.
Мама мерила шагами кухню, словно тигр в клетке; ее лицо казалось незнакомым в неярком желтом свете. За кухонной дверью я увидела отца, говорящего по телефону. Услышав скрип двери, мама замерла на месте и пристально посмотрела на меня.
— Дейдре. — Ее взгляд, став неожиданно жестким, остановился на моей руке, где ее сжимала рука Люка. Она подлетела ко мне и рванула меня в сторону.
— Мама! — вскрикнула я.
Она не отрывала глаз от моих пальцев.
— Ты носишь кольцо бабушки. Это ее кольцо.
Меня испугал ее взгляд. Я вырвала руку.
— Бабушка подарила его мне на день рождения.
— Кольцо у тебя, — повторила мать. — Все это время оно было у тебя. До того, как она впала в кому.
Я отшатнулась от создания с дикими глазами, в которое превратилась моя мать. Люк поддержал меня за плечи.
— Мам, она сама мне его дала.
Мама без слов показала на кольцо трясущимся пальцем, потом сжала руку в кулак.
— Она умерла.
Я сознавала, что должна была почувствовать при этой новости, но, как ни странно, осталась бесстрастной, словно исследователь из «Нэшнл географик», который наблюдает за событиями и фиксирует их в журнале. Дейдре опечалена новостями о смерти бабушки и, более того, начинает опасаться за жизни своих родных и близких.
На самом деле я ничего не почувствовала. Должна была, но не почувствовала, как будто мама просто отругала меня за то, что я поздно вернулась домой.
— Ты слышала? — Казалось, она даже не замечает Люка. — Бабушка умерла. Нам звонили из больницы. Твой отец сейчас с ними разговаривает.
— Как? — удалось выдавить мне.
— Какая разница? — Голос мамы задрожал.
— Терри! — позвал отец. — Ты не могла бы подойти на секунду?
Мама метнулась к нему. Без ее безумной энергии кухня словно опустела. Не знаю почему, но мне не хотелось смотреть на Люка. Может, я боялась, что он увидит мои сухие глаза и решит, что я бессердечный человек. В моем кармане завибрировал телефон. Пришло сообщение. Телефону было все равно, что сейчас не подходящий момент шуметь, что сейчас нужна тишина.
Люк взял меня за руку, повернул к себе.
— Ди, слезы придут позже. — Он посмотрел на меня, сузив глаза. — Мне придется разузнать, над чем она работала. Твоя бабушка что-то придумала, чтобы защитить семью.
Я не чувствовала горя, но почувствовала страх.
— Не уходи. Пожалуйста, не уходи.
— А если бы умер твой отец? — Люк поднял мой подбородок. — Сначала я подумал, что это он.
На моих глазах наконец-то появились слезы, но не из-за смерти бабушки. Я позволила Люку нежно поцеловать меня и обнять, прежде чем он ушел.
Книга четвертая
Юный певец ушел на войну,
Ищи его в лапах смерти.
Шестнадцать
Мне снился один из таких снов, когда не поймешь, спишь ты или бодрствуешь. Чудилось, что я лежу в своей кровати с открытыми глазами, но голова была тяжелой, будто я все-таки спала. Звучал неуловимо- прекрасный голос — то высоко, то низко, в рваном неприятном ритме. Голос шептал, что имя «Дейдре» значит «скорбь». Он рассказал мне историю другой Дейдре. Ее обручили с королем Ольстера, хотя она любила не его. Дейдре сбежала с возлюбленным, чем привела короля в ярость. Он убил ее избранника и его братьев и украл Дейдре, чтобы сделать своей женой. Ослепленная горем, она выбросилась из кареты и разбилась о камни. Голос из сна поведал, что все Дейдре обречены.
По крайней мере, ей хватило ума убить себя, пока все не стало еще хуже. У старинных ирландских легенд всегда плохой конец. С чего я решила, что у меня будет по-другому? «О, смертная, — завораживающе шептал голос. — Уйди от боли этого мира».
Я будто слушала сверхъестественную версию записей, предназначенных для избавления от алкогольной зависимости.
Я открыла глаза. Тело ломило, словно ночью я таскала тяжести. Мою бабушку убили феи, лучший друг в меня влюбился, мой парень — убийца, лишенный души, и служит психопатке из другого мира, а моя подушка промокла насквозь.
Промокла? А почему? Я быстро села, с отвращением рассматривая постель. Что за черт! Простыня промокла. И наволочка. На прикроватной тумбочке сверкали идеально круглые капли воды. Куда бы я ни посмотрела, все было словно покрыто росой, источавшей знакомый аромат. Я посмотрела на окно. Оно оказалось распахнуто. Мои пальцы пахли тимьяном.
Что, черт возьми, происходит? Я посмотрела на Рая, который неподвижно лежал на полу возле кровати. Утренний свет отражался в бриллиантах росы на его шерсти.
— Тоже мне, сторожевая собака. Ты на чьей стороне, на Их или на моей?
За окном, очень близко, послышался смех, серебристый и звонкий. Я выбралась из кровати и так быстро подбежала к окну, что у меня перехватило дыхание. Яркое утреннее солнце слепило, но мне показалось, что краешком глаза я заметила тень. Я поднесла к глазам руки: на ладони прилипли лепестки. Похоже на маки.
Чертовы феи. Я весь день буду пахнуть, как будто облилась духами. Я отряхнула ладони и смахнула лепестки на землю. Вернувшись в комнату, я потянулась к телефону. Джеймс трубку не брал, а ящик голосовой почты был переполнен, так что я набрала номер Люка. Гудки, снова гудки. Потом раздался странный звук, и соединение прервалось.
Я посмотрела на трубку телефона в руке, отметив, как побелели костяшки пальцев, проступив сквозь кожу. Можно было придумать тысячу причин, почему они не берут трубку, но при мысли о большей половине из этих причин у меня сжималось сердце.
Сама не своя от волнения, я вышла в коридор — и замерла, увидев сияющие в темноте огромные
