– Что-то Боцман задерживается. – Коля посмотрел на скалы.
– Если такой умный – плыви за добычей сам, – усмехнулась Катя. – Будто не знаешь, что с каждым годом в Черном море рыбы все меньше и меньше.
– Настоящий боевой пловец везде себе пропитание найдет. Или ты, Катя, жалеешь, что мы в городе ведерко мяса для шашлыков не купили?
– Настоящий спецназовец может и без еды пару-тройку дней обойтись, как, впрочем, и без водки, – подколола Зиганиди Сабурова.
– А вот тут ты не права. На отдыхе без водки у меня как-то не получается. Только употреблять ее надо без особого энтузиазма. Верно я говорю, Беляцкий?
– Верно. Я ее вообще не употребляю, – задумчиво отозвался Петр, разглядывая миниатюрную шахматную доску, стоявшую на плоском камне. – Интересная задачка. Жаль только, не знаю ее условий. Похоже, что белые должны выиграть в четыре хода, – заявил он и уже занес руку, чтобы передвинуть магнитную фигурку.
Ветер листал страницы лежащего рядом с камнем журнала «Шахматное обозрение».
– Ты лучше фигурки не трогай, – посоветовала Катя. – Для нашего Боцмана шахматы – это святое. А вот, кстати, и он. – Сабурова пружинисто поднялась.
Возле скалы вынырнул и стал подгребать к берегу одной рукой Виталий Саблин.
– Что-то тащит, – прокомментировал Зиганиди.
На берег выбрался улыбающийся Боцман. Он бросил на камни подводное ружье, но вытаскивать добычу не спешил, интригуя друзей.
– И что у нас сегодня на ужин? – поинтересовалась Катя.
– Угадай с трех раз, и тогда я согласен мыть посуду вместо тебя, – рассмеялся Саблин.
– Катран. – Сабурова пыталась рассмотреть в прибое добычу каплея.
– Неправильный ответ.
– Калкан.
– И это неправильный ответ, хотя мне и нравится, что ты знаешь, как правильно называется черноморская камбала. Был шанс подстрелить одну, но, извините, калкан занесен в Красную книгу. А я человек законопослушный.
– Ну, тогда парочка пеленгасов.
– Мыть тебе сегодня посуду. – Саблин вытащил на берег ската.
– Как на заказ, – оценил добычу Николай. – Точно по размерам решетки для гриля.
– Почему как на заказ? – пожал плечами Боцман. – Такого и выбирал, чтобы красоту не портить, целиком запечь.
Беляцкий отбросил пару головешек, отбросил палкой угли:
– Можно начинать.
Катя несколько раз взмахнула руками и с вызовом произнесла:
– Уж если мужчины взялись готовить, то мне не грех и искупаться. Кто-нибудь компанию составит? Или мне снова плавать в одиночестве?
– Я за тебя в воде не боюсь, – отозвался Боцман. – А сам не пойду. Для меня море не развлечение, а среда обитания. И вообще лучше делом займись. – Саблин направился к палатке, вынес из нее мобильник и небольшую туристическую динамо-машину с ручкой. – Отдых отдыхом, а настоящий спецназовец должен всегда иметь канал связи. Заряжай аккумулятор.
– Уже третий день Нагибин молчит… – Катя подсоединила динамо-машину к трубке и принялась с остервенением крутить ручку. – Вечно ты, Виталий, все опошлишь. Только я расслабилась на отдыхе, почувствовала себя женщиной, а ты мне сразу о субординации напоминаешь.
– Именно потому и напоминаю, что ты расслабилась…
Уже потрескивал, исходил паром над углями скат, зажатый в решетку. Беляцкий осторожно проверял степень его готовности, тыкая в мясо зубочисткой. Зиганиди вынес из палатки бутылку водки и четыре маленькие, как наперстки, металлические рюмки.
– Предлагаешь начать, пока скат доходит? – с прищуром спросил Боцман и покосился на Беляцкого – мол, не стоит перед новичком раскрывать свои слабости.
– А почему бы и нет? Солнце-то ведь садится. – Зиганиди разлил водку по рюмкам.
Как всегда бывает в таких случаях, возникла пауза. Ведь просто так пить – это пьянка, недостойная спецназовца. А вот если прозвучит подходящий тост, то можно.
– Я его не знал, – тихо проговорил Беляцкий, – но разрешите мне предложить? Давайте помянем старлея Логвинца. Я понимаю, что, глядя на меня, вы всегда будете вспоминать его, и я его никогда не сумею заменить. – Петр поднял рюмку.
Однако выпить никто не успел. Из-за выступающей в море скалы послышался звук мощного двигателя. Военный катерок с Андреевским флагом на корме лихо вписался между скал и подошел к берегу. Так и не выпитые рюмки вновь встали на плоский камень.
– Кажется, отдыху пришел конец, – тихо проговорил Зиганиди, глядя на то, как с дюралевого носа легко спрыгивает на хрустящие камни контр-адмирал Нагибин.
Одет он был в штатское: джинсы, рубашка. Но в руке Федор Ильич сжимал кейс с ноутбуком. Так что вряд ли его прибытие было просто визитом вежливости. Не за тем он появился на закате дня, чтобы поинтересоваться, как отдыхается его подопечным.
– Здравия желаем, товарищ контр-адмирал, – за всех поприветствовал Нагибина Боцман.
– Вижу, что не вовремя, – контр-адмирал даже не улыбнулся. – Не стал бы тревожить, но дело срочное. И без вашей помощи мне не обойтись. «Щука» пропала. – Нагибин поставил на камень ноутбук, поднял крышку, и на экране высветилась карта Японского моря.
Федор Ильич коротко пересказал задачи, которые были поставлены перед экипажем субмарины, и информацию о цунами.
– … последний раз командир «Щуки» вышел на связь вот отсюда, – кончиком ручки контр-адмирал показал на карте квадрат. – Успел сообщить, что лодка лежит на боку на отмели, наполовину занесенная песком. Есть погибшие и раненые. Покинуть ее нет возможности. В отсеки поступает вода. Экипаж борется за живучесть судна. А затем связь прервалась. Придется вам лететь во Владик…
Командир «Щуки» Игорь Игнатьевич Дулов шел почти в полной темноте. Она была такой густой, что он даже ног своих не видел. Ему казалось, что он не ступает по твердой поверхности, а просто перебирает ими в густом, как подогретый битум, мраке. Темнота полнилась тенями, в ней ощущалось какое-то движение, словно шевелились сотни гигантских перепончатокрылых. Но был и «свет в конце туннеля» – яркое пятно, похожее на диск полной луны, интенсивно горело впереди, разбрасывая острые колючие лучики. Именно к нему и двигался командир субмарины. Но почему-то по мере приближения оно становилось все меньше и готово уже было захлопнуться…
Дулов практически не помнил того, что случилось накануне. Вернее, воспоминания были, но они абсолютно не волновали кавторанга, казались незначительными. Ну, и что с того, что подлодку перевернуло, что он ударился головой, что погасло даже аварийное освещение? Его неумолимо манил к себе недостижимый лучащийся диск. И тут кто-то, вроде как издалека, окликнул Дулова:
– Товарищ командир… – Голос казался тихим, идущим из отдаления.
Кавторанг замедлил шаг и обернулся.
– Товарищ командир… – прозвучало уже ближе.
А затем светящийся диск схлопнулся. Дулова окружила непроницаемая темнота. Мрак сгустился, и кавторанг физически ощутил, как темнота обволокла его плечи и встряхнула.
– Товарищ командир, что с вами? – узнал он голос старпома Решетникова.
Какой-то странный красноватый неясный свет раздвинул темноту, и Дулов понял, что у него закрыты веки. Он открыл глаза. В лицо ему бил луч карманного фонаря. Командир «Щуки» прерывисто вдохнул в себя спертый воздух, почувствовал под собой противно тепловатую воду, застонал и, сделав над собой усилие, сел. Память возвращалась к нему.
– Товарищ командир… Живы, слава богу! А то я уж подумал… и по щекам бил, и за плечи тряс, а потом вы вздохнули и глаза открыли.
– Головой ударился. – Кавторанг провел ладонью по волосам и глянул на пальцы – те были густо
