подставивших себя. Зиганиди окатывал короткими очередями каждое подозрительное движение.
– Ну, что, глядишь, и получится! – крикнул он, скаля зубы.
– Не спеши сказать «гоп»… – проворчал Саблин.
Сабурова увеличила обороты. Движок басовито взвыл, поднимая машину в воздух. Что ни говори, а профессионализм Катерины оставлял желать лучшего – вертолет качнуло, – но она, под приглушенные крепкие выражения товарищей и огонь ливийцев, все же выровняла корпус машины. Каким-то рывком вертолет поднялся на несколько метров выше; теперь еще немного, и…
– Проклятие! – прямо-таки взвыла Сабурова.
– Что такое?
– Шланг гидравлики перебили, – глядя, как брызжет масло, ответил «пилот», – твари!
Вслед за этим оторвавшийся уже от поверхности вертолет стал терять управление, снова падая вниз. Последний шанс оказывался упущенным. Радостный рев экипажа яхты приветствовал ухудшение в стане противника. Все оставшиеся в живых ливийцы бросились к опускавшемуся вертолету, готовясь взять гостей под белы ручки.
– Получай, паскуды! – прохрипел Боцман, бросая вниз гранату.
На этот раз она была совсем не учебной. В результате чего упавшая в самую гущу так неосмотрительно сбившейся вместе компании граната произвела поистине ужасающее опустошение в ее рядах.
«Группа ливийских товарищей», только что полная сил и планов, представляла собой сейчас печальную картину. Палуба была покрыта изувеченными трупами, распластавшимися в самых разнообразных позах. А спустя несколько мгновений невероятными усилиями Сабуровой вертолет все же был посажен на площадку, чудом не рухнув набок. Словно вихрь, из кабины ринулись все трое. Чтобы избежать разных нехороших случайностей, Саблин еще раз вырубил уже начавшего приходить в себя Пятакова.
Джамаль, мотая звенящей головой, поднялся с палубы. В момент взрыва он оказался чуть в стороне и поэтому вместе с парой подчиненных отделался лишь легкой контузией. Мутным взглядом он окинул пространство, видя вокруг трупы. Но сориентироваться в обстановке ему не дали гости, возникшие рядом, словно черти из табакерки.
– А ну, лежать! Лицом вниз! – заорал Зиганиди, скроив устрашающее выражение лица.
То ли ливийцы еще не очухались, то ли у них были свои соображения, но они не спешили выполнять приказ, поэтому он был усилен действием. Саблин врезал хозяину «Киренаики» под ложечку, а потом добавил еще, приложившись по физиономии, в результате чего тот уже не пытался сопротивляться и саботировать «рекомендации». Падение начальника окончательно деморализовало двух оставшихся в живых подчиненных. Они, несмотря на контузию и легкие ранения, быстро смекнули, что раз уж с Джамилем обходятся так непочтительно, то с ними может быть еще хуже, и не сопротивлялись.
– А ну, вперед, твари! – Обезоружив трех оставшихся в живых ливийцев, боевые пловцы под дулами автоматов вели их в трюм.
Бой был закончен.
– Да-а, – заключил Саблин, усевшись на корточки, – с ума сойти можно…
– Ты погоди, нам мозги еще понадобятся, – хмыкнул Зиганиди, – уж сейчас-то стоит сохранить ясность рассудка. Победу нужно прочувствовать.
Усталость навалилась как-то сразу – сильнейшая, подкашивающая. Но нельзя было расслабляться. Спустя несколько минут уже была запущена силовая установка. «Киренаика» разворачивалась.
«Неужели все? – не мог поверить Виталий. – Выиграли… да!»
– Боцман, смотри! – вдруг вскрикнула Катя, указывая на море.
30
Американский эсминец «Кросс» – тот самый, с борта которого пришла «водная помощь» Мефодию Платонову, двигался курсом на юг. Недавно была получена информация о том, что на богатую яхту «Киренаика» совершено нападение пиратов. Командование антипиратской операцией приняло решение направить туда эсминец под командованием капитана второго ранга Джеральда Уоррела, курсировавший ближе других.
«Кросс» представлял собой настоящую плавучую крепость, и встреча с ним пиратам ничего хорошего не обещала. Тем более что в практике и корабля, и командира уже хватало таких встреч, после которых героические деяния очередной шайки заканчивались навсегда. Сопротивлявшиеся подвергались нещадному истреблению из всех видов оружия. Выжившие и сдавшиеся получали по заслугам – разумеется, в виде справедливого суда на суше, – а бандитское плавсредство, служившее разбойным целям, топилось. Благо таких возможностей на эсминце хватало с лихвой.
Радист периодически запрашивал по эфиру, не видел ли кто-нибудь яхты «Киренаика», ведь какой- нибудь корабль мог случайно встретить ее и пройти мимо, ничего не подозревая. Положительных ответов не поступало, и пришлось продолжать поиски самостоятельно, выслав вертолет. Он-то и дал в конце концов координаты.
Стоя с биноклем в руках на командном мостике, капитан уже чувствовал добычу, как опытный охотник. Объяснить это трудно, нужно просто иметь такое важное в этой работе чутье. И оно, слава богу, у Уоррела имелось. Мирно светило солнце, заливая лучами необозримый морской простор, когда с «Кросса» заметили яхту. Хотя судно пока казалось в оптику только точкой, был отдан приказ: приготовиться. Командованию полетела радиограмма: «Обнаружил «Киренаику», предположительно захваченную пиратами. Иду полным ходом на сближение».
С яхты издалека уже слышались выстрелы, а вскоре на палубе был замечен взрыв, что окончательно укрепило подозрение о пиратах. Церемониться не следовало.
– Полный боевой! – прозвучала команда.
Поначалу неподвижная, яхта пришла в движение, пытаясь уйти, но эсминец имел куда больше преимуществ. «Кросс» начал агрессивное маневрирование, пытаясь остановить судно, однако оно продолжало движение, не сбавляя скорость.
Саблин видел, как прямо на них, целе-устремленно и неудержимо, басовито ревя сиреной, мчался штатовский эсминец, в несколько раз больше яхты, высоченный, со звездно- полосатым флагом на корме. Расстояние сокращалось с невероятной быстротой, башня развернута, носовое орудие уставилось на ливийское судно, а за башней крутнулась вверх-вниз и вправо-влево пусковая установка противокорабельных ракет, нацелившихся острыми носами опять-таки на яхту.
Сигналя, «Кросс» постоянно маневрировал, не удаляясь от «Киренаики» более чем на пять кабельтовых. После прохода вдоль корпуса яхты параллельным курсом на траверсном расстоянии от нее и отставая не слишком далеко, эсминец поворачивал влево на обратный курс и проходил контркурсом, не удаляясь от лодки далее пяти кабельтовых, после чего опять ложился на параллельный курс. Маневр был продолжен, когда эсминец, следуя параллельным курсом, ушел на два-три кабельтовых вперед. Теперь яхта пересекла кильватерную струю эсминца…
Зиганиди, видя, что скорость уже ничего не дает, заставлял яхту «вертеться ужом» – маневрировать, всячески усложняя попытки непрошеных гостей подняться на борт. Международным кодом «Кросс» просигналил: «Остановиться или открываю огонь»
– Размечтались! – сквозь зубы процедила Сабурова.
Но американцы шутить не собирались – очередь из крупнокалиберного пулемета густо легла впереди по курсу.
– Да что же это такое?
– Может, и нам их пугнуть? – предложил Зиганиди.
Словно в ответ на это пулеметный свинец лег предельно близко, демонстрируя, что в третий раз пули придутся по самой яхте.
– Ну да, напугаешь ежа голой задницей… Тогда нас точно накроют. Вырубай, Коля, машину, – махнул рукой Боцман, – бесполезно.
Зиганиди еще пытался горячиться, что-то доказывать, но…
– Нам что, воевать с ними? – развел руками Саблин. – Они свой долг исполняют.
Приходилось подчиняться. Корабль лег в дрейф.
– Сейчас начнется, – негромко произнес Боцман стоявшим рядом товарищам, глядя, как на палубе «Киренаики» один за другим появляются американские морпехи.
