целом, и сыграть в азартную игру, но… стоит ли?
Он не был уверен, что его позицию рассекретили. На обрыве много камней, и если некоторые из них смахивают на тумановскую голову, то он, в принципе, непобедим. Он поймал в визир прицела бегущего по «зеленке» длинноногого парня с нескладными руками. Бить надо в центр экспозиции, дабы все видели.
Он плавненько нажал на спусковой крючок, произнес «двадцать два» и отпустил. (Так учили юнцов, впервые попавших на стрельбище. Асы ворошиловского дела уверяли, что, если скажешь «двадцать два», из рожка непременно вылетят два патрона, а при стрельбе по мишеням – это то, что нужно.) «Пэпэшка» – не снайперский «драгунов», и даже не «калашников». Прыгает в руках, частит, как детская трещотка… Длинноногий, получив по коленке, издал соответствующий случаю комментарий (не для дамских ушей) и свалился в молоденький куст. Бегущий слева с перепугу рухнул в бурелом, зачем-то перекатился и стал шарить стволом по обрыву, не зная, куда стрелять. Остальные, на флангах, видя такое дело, тоже залегли.
Раненый, матерясь на весь распадок, стал отползать к «зеленке». Кто-то из левофланговых перебежал – он проворонил. За ним снялся стрелок с правого фланга – пропетлял зайцем метра четыре и распластался. Вот оно как – наступаем по писаной науке. Но это же тоска зеленая… Очередной слева только и успел подняться. Туманов ждал – упер локоть, затаил дыхание. Отправил в полет короткую очередь. Видел, как пули разрывают защитку. Этот даже не заматерился (правильно, поручик, не выражайтесь) – упал пластом. Остались шестеро. Все равно много.
Туманов сменил магазин и позицию. Над головой уже посвистывало. Три рожка в активе. Если бить наверняка и по два патрона, можно продержаться до вечера. А потом сложить знамена и сдаться в плен с «юной маркитанткой».
– Туманов, т-ты всех плохих убил? – осведомилась «маркитантка», не выбираясь из позы эмбриона.
– Я не реактивный, – пробурчал он, пристраиваясь на бруствере. – Помолчи, Алиса. Уйди в себя.
– Они убьют нас, Туманов… – настаивала девчонка. – Д-давай убегать, Туманов. Ты один, а их вона сколько…
– Ты мне тут устои не расшатывай! – рявкнул он. – Сказал – молчи, значит, молчи, япона мать…
Преследователи, похоже, колебались. Сраженный в грудь лежал неподвижно, раненый шуршал листвой где-то в «зеленке». Остальные, понимая невыгодность положения, не предпринимали поспешных действий, если не считать таковыми вялую стрельбу, не приносящую противнику ущерба.
«Интересно, – думал он, – а есть у них рация? Если есть, тогда затишье вполне объяснимо. Небольшой вертолет с базы – и не надо ни собак, ни тепловизоров, ни десанта. Одной гранаты на двоих вполне достаточно для образования мокрой воронки».
Лежащий в кустах что-то крикнул раненому. Тот простонал в ответ – в том духе, что он уже не боец, мол, пошли вы все. Туманов выстрелил по обоим. Брызнули матерки. Несколько очередей простучали по камням. Он откатился и вновь сменил позицию. Принялся бить одиночными по лежащим на флангах. Двое или трое стали отползать, к ним примкнули остальные, прошла минута, и все пятеро вышли из зоны поражения довольно слабого «вохровского» «ПП». Шестой – по фронту – тоже оказался смышленым. Выждал момент, когда Туманов развлекал его товарищей, прикрылся длинной очередью и отбежал назад. За кустами с удобством расположился, свил гнездышко за корягой, и через минутку оттуда уже потянулся дымок сигареты. Такого хамства Туманов не стерпел: стал методично выстреливать патрон за патроном, чтобы довести вояку до бешенства. Возможно, добился своего: дымок превратился в бесформенное сизое облако и растворился в воздухе. А может, докурил. Есть такие умельцы – высасывают сигарету в четыре затяжки. Между тем нападавшие перешли к не вполне понятным действиям. Двое оставшихся левофланговых взобрались на откос, помахали ему ручкой и куда-то подались.
Он тоже помахал им.
– Совсем спятил, – вздохнула Алиса.
– Вовсе нет, – возразил Туманов. – Нормальные парни.
Ах, если бы парни всей земли… Он вздрогнул. Жутко представить. Двое пересекли пустое пространство. За одинокой осинкой, на краю того места, где откос принимал конфигурацию отглаженной простыни, демонстративно повернули за приметную скалу в форме туканьего клюва. И пропали. Через минуту один из них появился над «клювом», обозрел окрестности и уселся на макушке, свесив ножки; второй где-то затерялся.
– Тэ-экс, – процедил Туманов. – Незаконные бандформирования меняют тактику. В лобешник дали отлуп, теперь пойдут, как все нормальные герои – в обход.
– Долго идти, – простонала Алиса.
– Долго, – согласился он, – хотя и не очень. Четверть часа, и этот умник зайдет нам со спины и начнет приставать.
– Побежали, а, Туманов? – Девчонка вцепилась ему в рукав и посмотрела умоляюще.
Он медлил, лихорадочно пытаясь сообразить, какой из вариантов будущего не самый летальный. Позади голый участок, испещренный буераками, еще дальше скалы – настоящие лабиринты метров на триста – к сосновому бору. Он боялся этого лабиринта. Не зная обстановки, бросаться очертя голову в хитросплетения больших камней? Но как быть с шестью парнями, которые злы, как доберманы, и неплохо ориентируются на местности? Обложат же. Того и ждут. Вон как спокойны…
«Курильщик» отполз в «зеленку» и где-то в гуще захрустел валежником. Больного пошел проведать. Минут через пять выбрался из леса, отряхнулся и присоединился к троим на правом фланге; те тоже не спеша покуривали. В результате недолгих консультаций двое остались на месте; остальные, перейдя полянку, углубились в скалы. Охватом пошли. На виду остались трое. Двое из них, не переходя границу поражения «ПП», принялись жестикулировать. Первый показывал Туманову пресловутый «рукав на три четверти», второй – средний палец. Третий сидел на «туканьем клюве» и постреливал в Туманова из пальца.
– Хорошо, Алиса, бежим! – Он поднял девочку и развернул ее лицом к лабиринту. – Попробуем поиграть в пятнашки.
– Ты не умеешь, – испугалась Алиса.
– Научимся, – он подмигнул девочке. – Опыт приходит во время еды.
А аппетит – с годами…
Он скромно оценивал свои шансы как пятьдесят на пятьдесят. Вряд ли те двое «жестикулирующих» останутся на месте – пойдут вперед и оккупируют высотку, на которой, подобно царю Леониду, перекрывшему узкие Фермопилы от персидской лавы, он успешно сдерживал восьмикратно превосходящие силы противника. С этими более-менее просто. Но вот наблюдатель на скале…
Под оком последнего они перебежали складки местности и нырнули за скалу, оказавшуюся на поверку не скалой, а громоздким глиняным выворотнем, за многие века обросшим и мхом, и монолитностью.
Алиса потянула его за руку.
– Ну, пошли, чего ты? Светофоров нет.
Туманов с опаской огляделся. Как и ожидалось, обстановка непростая. В древности здесь и далее по распадку текли воды, разрисовав местность причудливым образом. Засохшие корни заплетались змеями, узкие пещеры чернели под оторвавшимися от земли глыбами. Все это здорово напоминало западню. Углубляться в дебри решительно не хотелось. Тут новый Ермак нужен. Если парни в камуфляже настойчиво вдавливают их в лабиринт, то это не может ничего не значить.
– Страшновато… – Алиса поежилась. Он перехватил затравленный взгляд.
– Ты будешь смеяться, но где-то здесь находится середина рублёвого пространства. Мы туда не пойдем.
– Почему? – вскинула глаза девочка.
– Потому что ловим миг удачи. За хвост. Слушай сюда, – он развернул ее к себе и взял за плечи: – Сейчас я возвращаюсь, а ты сидишь и ждешь моего сигнала. Как дождешься – беги.
Алиса не успела по-настоящему испугаться – Туманов оставил ее в одиночестве и не мешкая двинул обратно, грубо прикидывая, в каком состоянии остались нерешенные дела…
«Наскальный» наблюдатель испарился – не отказал себе в удовольствии поучаствовать в перестройке. Двое, оставшихся стеречь тылы, пока не влезли на обрыв. Еще лучше. Он пустился вприпрыжку – самое время ловить момент.
