провести время, быть гостьей.
— Может, мне все-таки заглянуть на кухню? — прошептала Беттйна, когда они отошли от группы гостей.
Но Айво решительно воспротивился.
— Не надо. Я хочу, чтобы сегодня ты была здесь, со мной, — сказал он с нежной улыбкой.
— Как угодно, сэр, — ответила Беттйна и сделала книксен.
Айво легонько шлепнул ее по заднему месту.
— Ненасытный!
— Это уж точно!
Их физическое влечение друг к другу за прошедший год нисколько не убавилось. Айво по-прежнему был для Беттины желанным любовником, и они немало времени проводили в постели.
Она стояла рядом с Айво, словно маленькая королева, в одной руке держа бокал с шампанским, в другой — ожерелье, и обозревала свои владения. Ей казалось, что она перевернула еще одну страницу своей жизни. Она была женщина, любовница, жена.
Глава 14
— Ну что, крошка, на сегодня хватит? — с легкой улыбкой спросил Айво.
Беттйна согласно кивнула. Они кружились в последнем танце, и впервые за этот вечер ее глаза в блеске уступали изумрудам в ее ушах. Беттйна выглядела утомленной и издерганной, несмотря на ослепительное зеленое с золотом сари и новые изумрудные серьги, почти идеально подходившие к перстню, доставшемуся ей от мамы. Айво подарил ей эти серьги на последнее Рождество, и она была без ума от них.
Когда они вернулись к столу, все приглашенные стоя аплодировали. Беттйна привыкла к аплодисментам и нисколько не смущалась. Но сегодня аплодисменты предназначались не актерам театра — они предназначались Айво, который наконец, после тридцати шести лет службы в газете, из коих двадцать один возглавлял ее, покинул свой пост. Он принял это решение после мучительных раздумий, предпочтя закончить карьеру в шестьдесят восемь, нежели тянуть до вынужденной отставки еще два года. Беттина пока не осмыслила случившееся, но Айво понимал, что она обеспокоена гораздо сильнее, чем можно было сказать по ее виду. Они были вместе шесть безмятежных, бесконечно счастливых нью-йоркских зим и проведенных в провинции и в Европе лет. Беттина и в двадцать пять не перестала наслаждаться своей жизнью, а Айво во всем ей потакал, хотя теперь каждый вечер посылал за ней машину, которая поджидала ее поодаль от театра. Отныне он не шел на поводу ее стремления к полной независимости, да и она, утвердившись в своем театре, не так рьяно отстаивала свои права, особенно в мелочах. Да, зависеть от Айво оказалось не так-то уж плохо. Он делал ее жизнь простой и счастливой.
— Пойдем, дорогая, — Айво галантно взял ее под руку и повел сквозь толпу друзей в смокингах и вечерних туалетах. Глядя на них, Айво был благодарен судьбе за то, что рядом с ним Беттина. Он так много терял, что даже подумывал о возвращении на круги своя, но менять решение было слишком поздно, уже объявили имя нового издателя. И Айво становился его консультантом. Мишурный титул, не означающий никакой власти. Теперь он — просто всеми уважаемый старик, и от этого Айво чуть не плакал, сидя рядом с Беттиной в лимузине, мчавшем их домой.
Ближайшее будущее было тщательно спланировано. У Беттины — трехмесячный отпуск, и завтра они отправляются на юг Франции. Теплоходом, поскольку у них вдруг образовалось вдоволь свободного времени.
После двухнедельного пребывания в Париже, где они остановились в отеле «Ритц» и где, по шутливому замечанию Беттины, только и делали, что ели, они не спеша добрались до Кап-Ферра. Сентябрь, проведенный в Кап-Ферра, стал воистину божественным месяцем, а в октябре они перебрались в Рим. В ноябре они с сожалением возвратились в Нью-Йорк. Айво созвал старых друзей. Теперь у него появилось время, и они могли встречаться в любимых клубах и вместе обедать в ресторане. Беттина же продолжила работу в театре, который в тот момент переживал подъем. Они имели и полные залы, и превосходную критику. Беттина отдавалась своему делу с огромным удовольствием. Стив наконец добился своего и стал режиссером, а она заняла его прежнее место помощника режиссера, вступив при этом в профессиональный союз театральных работников и получив удостоверение, подтверждавшее ее право на эту должность. Сейчас они ставили оригинальную пьесу малоизвестного драматурга. Беттине была очевидна необычность пьесы. В ней было и напряженное действие, и неуловимая магия, и занимательность.
— Конечно, я верю тебе, — полушутливо сказал Айво Беттине, которая увлеченно, с горящими глазами, рассказывала ему о новой работе.
— Так ты придешь посмотреть?
— Непременно.
И он вернулся к завтраку и утренней газете. Так странно, накануне он лег спать, не дождавшись Беттину. Правда, у него самого был тяжелый день. Иногда казалось, что годы наносят ему удар из-за угла, но в основном ничего не переменилось.
— Когда ты придешь посмотреть?
Он страдальчески взглянул на Беттину.
— Миссис Стюарт, может быть, вы от меня отстанете?
Беттина улыбнулась и твердо покачала головой.
— Нет, не отстану. Потому что это лучшая из всех пьес, над которыми я работала. Она потрясающая, Айво. Именно такую мне хочется написать когда-нибудь.
— Ну, хорошо, хорошо, я приду.
— Обещаешь?
— Обещаю. А теперь можно почитать газету?
Беттина кротко посмотрела на него.
— Да.
Но уже в полдень ей не терпелось отправиться в театр. Она наблюдала за тем, как Айво одевается, готовясь к обеду в Пресс-клубе. Когда он ушел, Беттина приняла душ, натянула джинсы и оставила записку, в которой написала, что убежала в театр раньше обычного и что увидится с ним поздно вечером. Беттина знала, что Айво не рассердится. С тех пор, как они возвратились из Европы, он очень уставал за день. Даже хорошо, что он отдохнет от нее хотя бы полдня. Кроме того, он уже привык к ее сумасшедшему театральному расписанию.
Беттина выскочила из такси, не доезжая до театра, и остаток пути прошла, что-то напевая себе под нос. Волосы развевал холодный предзимний ветер. Чтобы доставить Айво удовольствие, она носила их распущенными. Вот и сейчас они разметались по плечам, словно красновато-каштановый водопад.
— Куда торопишься? На службу никогда не поздно.
Она переходила улицу перед театром, и услышав, как кто-то окликнул ее, в удивлении глянула через плечо. Голос был знакомый, с британским акцентом. Так и есть — исполнитель главной роли в новой пьесе. Вот он стоит — в теплом твидовом пальто и красной кепочке.
— Привет, Энтони. Да, у меня там есть кое-какие дела-
— Вот-вот, у меня тоже. А полпятого — прогон второго действия. Собираются внести какие-то изменения в начало.
— Зачем? — с интересом спросила Беттина, проходя в дверь, предупредительно открытую Энтони.
— Ах, не спрашивай, — он по-мальчишески пожал плечами. — Я здесь человек маленький. В толк не возьму, к чему драматурги все вылизывают да без конца что-то меняют. По мне — так это просто паранойя. Но таков уж театр, подружка.
Он задержался у своей грим-уборной, провожая Беттину долгой дружеской улыбкой. Энтони был на голову выше Беттины. У негр были огромные голубые глаза и мягкие русые волосы. И, может быть, благодаря заметному британскому выговору и светлому, прозрачному взгляду, он казался наивным и обаятельным.
— Где ты сегодня обедаешь?
Беттина подумала и покачала головой:
— Видимо, нигде. Разделаюсь со своими сэндвичами здесь.
— Я тоже, — он состроил физиономию, и оба они рассмеялись. — Присоединяйся? Энтони показал рукой на грим-уборную
