— После Рождества. Это примерно на полгода, то есть до июня. Так что мне предстоит месяцев девять работы.
Тревога не оставляла Оливера.
— А не трудновато ли сразу после рождения ребенка?
— Почему сразу? Два месяца я буду отдыхать. Потом бывает не так уж трудно, можешь поверить мне на слово.
Беттина все-таки побаивалась родов, но Оливер все время был рядом с ней. Они вместе ходили на занятия по предродовому тренингу, даже в кабинет врача всегда входили вместе. Олли так долго ждал этого события, что теперь не желал упустить ни одного момента. В сорок четыре он готовился стать отцом. Быть может, в первый и последний раз в своей жизни.
А Беттина думала не только о ребенке. Она жила также мыслями о новой пьесе, и только в последние месяцы беременности пьеса начала отходить на второй план. Ей все больше хотелось проводить время с Олли, спокойно сидеть в теньке, наблюдая, как во дворе играет Александр. Она рано ложилась спать, не жаловалась на аппетит, читала очень мало. Казалось, что мозг ее отдыхает. Она не думала о покорении новых высот, не звонила Нортону, не заботилась о делах. Вместо этого она готовилась к очень важному событию, нацелив себя лишь на него. Оно поглотило все остальные стремления. За два дня до родов из Сан-Франциско прилетела Мэри. Детей она оставила со своей матерью, а Сета отпустила с друзьями в поход. Олли и Беттина встречали ее в аэропорту.
— Конечно же, мне лучше побыть с тобой, чем сидеть в палатке. Как живешь? — спросила она, с улыбкой глядя на Беттину.
— Как растение. Ем да сплю. Ничего не пишу. Наверно, не сочиню больше ни одной пьесы.
Но сейчас ее это не волновало. Она думала только о том, что ей вот-вот предстоит отправиться в родильный дом. Даже на Оливера в эти дни она не обращала внимания. Все мысли — о своем животе и находящемся там ребенке. Странное, необычное, сосредоточенное только на себе существование. Олли все понимал, тем более что доктор предупредил его — в последние дни именно так и будет.
— Что говорит врач?
— Ничего, особенного. Говорит, что ребенок появится на свет со дня на день. А я не верю, что он родится в положенный срок.
— Почему?
— Никогда не складывается так, как надо.
— Все будет чудесно, — засмеялась Мэри. Они втроем садились в машину. — А еще хорошо бы устроить что-нибудь этакое: поужинать в каком-нибудь шикарном ресторане, сходить в театр, — и, поверь, все произойдет в тот же вечер.
Они посмеялись, услышав такое, но Олли поддержал идею:
— Что, если нам поужинать в «Бистро»?
— В день родов? — ужаснулась Беттина. — Вдруг что-то случится?
— Ты испортишь ковер, и нас туда больше никогда не пустят, — захихикал Олли. Беттина состроила гримасу, но он настаивал на этом и сразу же, как они вернулись домой, заказал столик на следующий день.
— Господи, — недовольно проворчала Беттина и пошла проводить Мэри в ее комнату на втором этаже. С доктором был уговор, что Мэри будет в родильной палате, рядом с Беттиной, просто как подруга, но тот не возражал, даже если за родами будет наблюдать столько народу, сколько того пожелают Беттина и Олли. «Только не приводите маленьких детей и больших собак», — сказал врач.
Итак, на следующий день все трое поехали на довольно ранний ужин в «Бистро». В ресторане было, как всегда, мило: мягко светили настольные лампы, поблескивала хрустальная отделка стен, радовала глаз изящная обстановка. Беттина выглядела ослепительно красиво в белом свободном платье с гарденией, вплетенной в волосы у виска.
— Вы сегодня просто экзотичны, мисс Дэниелз, — пошутил Олли и затем тихо прошептал: — Я люблю тебя.
Беттина улыбнулась и нашла под столом его ладонь, прошептав ему на ухо те же слова. Им еще не принесли заказ, а Мэри уже заметила странное выражение на лице Беттины. Сначала она ничего не сказала, но когда то же самое повторилось минут через пять, она поймала встревоженный взгляд Беттины и спросила:
— Да, Бетти?
— Может быть.
Оливер не понял, о чем они. Он в этот момент заказывал вино.
— Ну как, милые дамы? — с улыбкой обратился он к Беттине и Мэри. — Настроение отличное?
— Отличное, — поспешно ответила Мэри, потому что Беттина подавала ей знак: ни о чем не говори Олли. Беттина пока не хотела. Правда, за весь ужин она едва притронулась к еде, прежде всего потому, что ей не хотелось перегружать желудок перед родами.
— Ты ничего не ешь, крошка. Как себя чувствуешь? — наклонился к ней Оливер, когда официант принес уже десерт.
Беттина весело улыбнулась и сказала:
— Не так уж плохо, если учесть, что я вот-вот рожу.
— Когда? — побледнел Олли. — Сейчас?
Он так сильно испугался, что Беттина засмеялась.
— Не сию минуту, надеюсь, но скоро. Я начала чувствовать боли еще до ужина, но тогда еще не была уверена.
— А теперь? — Он взял ее ладонь и внимательно посмотрел ей в глаза.
— Перестань, Олли, — улыбнулась Беттина, — со мной все в порядке. Ешь десерт, пей кофе, потом мы поедем домой и позвоним доктору. Расслабься.
Это было невозможно. Прежде чем принесли кофе, Беттина сама испытала какое-то тревожное расслабление, а потом боли усилились и стали почти такими же невыносимыми, как в первый раз. Мэри измеряла время между схватками; Они стояли на тротуаре у машины. Беттина тяжело оперлась на Оливера и понурила голову.
— Лучше сразу отвезти тебя в больницу, Беттина. У нас нет времени заезжать домой, — сказала Мэри.
— Должно быть, такая уж я везучая, — грустно пошутила Беттина, и по выражению ее глаз Олли понял, что ей очень больно. Его охватил страх. Что, если будет так же тяжко, как в первый раз? Мэри заметила, что творится с Оливером, и решительно взяла его за руку, прежде чем сесть в машину. Беттина уже лежала на заднем сиденье.
— Все будет в порядке, Олли. Не волнуйся так, все идет нормально, — успокаивала Мэри.
— Но у меня из головы не выходит…
— Наверно, у нее тоже. Но на этот раз все обойдется.
Оливер кивнул, и Мэри села в машину.
— Как ты, Бетти? — спросила она.
— По-прежнему. — Когда Олли отъехал от тротуара, она сказала: — Вот опять.
— Остановиться? — встревоженно спросил у Мэри Оливер.
— Ради Бога, езжай.
И обе женщины засмеялись. Вдруг Беттина перестала смеяться, а когда они подъехали к больнице, ей уже не хотелось даже говорить.
Медсестра поспешила за врачом Беттины, а две другие сестры проводили Беттину в сверкающую стерильной чистотой комнату. Беттина взглянула на Мэри с мрачным выражением в глазах.
— А ты говорила, что за последние годы многое изменилось.
Комната была точь-в-точь как та, в которой она провела когда-то четырнадцать страшных часов, привязанная к каталке, исходившая воплями.
— Не волнуйся, Бетти.
Мэри помогла ей раздеться, Олли взял себя в руки и даже вспомнил то, чему они учились на тренинге. Он помогал ей взять правильное дыхание. Когда приступ боли прошел, Беттина благодарно посмотрела на
