В детскую тихо пройти.
И приласкать, чтоб без горькой печали
Мог я ко сну отойти.
Разве теперь не ребенок я малый,
Разве не так же грущу,
Если своею мольбой запоздалой
Маму я снова ищу.
Возле иконы забытого храма
Я не устану просить:
Будь моей тихой и ласковой мамой
И научи полюбить!
Сыну когда-то дала Ты могучесть
С верой дойти до креста.
Дай мне такую же светлую участь,
Дай мне мученья Христа.
Крестные муки я выдержу прямо,
Смерть я сумею найти,
Если у гроба усталая мама
Снова мне скажет 'прости'.
Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.
Новая библиотека поэта.
Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.
Каждый вечер в городе кого-нибудь хоронят, Девушку печальную на кладбище несут.
С колоколен радостных о тихом царстве звонят, И в церквах растворенных о празднике поют.
В этот час прохожие все точно приобщились, Словно все обвеяны великой тишиной, И как дети малые, что Богу помолились И полны, затихшие, любовью неземной.
Лишь цветы поникшие, что тихо увядали В наших темных комнатах, на тоненьких стеблях, Мы приносим девушкам, которые не знали О других взлелеянных, солнечных цветах.
Мы оставим девушку, покрытую цветами,
Там, где все усталые нашли себе приют,
Там, где птицы Божии над старыми крестами О великом празднике радостно поют.
Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.
Новая библиотека поэта.
Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.
Я знаю, что Вы, светлая, покорно умираете, Что Вас давно покинули страданье и тоска И, задремавши вечером, Вы тихо-тихо таете, Как тают в горных впадинах уснувшие снега.
Вы тихая, Вы хрупкая, взгляну, и мне не верится, Что Вы еще не умерли, что вы еще живы.
И мне так странно хочется, затем лишь, чтоб увериться, Рукой слегка дотронуться до Вашей головы.
Я Вам пою, и песнею я сердце убаюкаю,
Чтоб Вы могли, с улыбкою растаяв, – умереть.
Но если б вы увидели, с какою страшной мукою, Когда мне плакать хочется, я начинаю петь…
Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.
Новая библиотека поэта.
Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.
Я помню, давно уже я уловил,
Что Вы среди нас неживая.
И только за это я Вас полюбил,
Последней любовью сгорая.
За то, что Вы любите дальние сны
И чистые белые розы.
За то, что Вам, знаю, навек суждены
По-детски наивные грезы.
За то, что в дыханье волнистых волос
Мне слышится призрачный ладан.
За то, что Ваш странно нездешний вопрос
Не может быть мною разгадан.
За то, что цветы, умирая, горят,
За то, что Вы скоро умрете,
За то, что творите Ваш страшный обряд
И это любовью зовете.
Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.
Новая библиотека поэта.
Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.
Сегодня я видел, как Ваши тяжелые слезы Слетали и долго блестели на черных шелках, И мне захотелось сказать Вам про белые розы, Что раз расцветают на бледно-зеленых кустах.
Я знаю, что плакать Вы можете только красиво, Как будто роняя куда-то свои лепестки, И кажется мне, что Вы словно усталая ива, Что тихо склонилась и плачет над ширью реки.
Мне хочется взять Ваши руки в тяжелом браслете, На кисти которых так нежно легли кружева, И тихо сказать Вам о бледно-лазурном рассвете, О том, как склоняется в поле и плачет трава.
Лишь только растают вдали полуночные чары И первые отблески солнца окрасят луга, Раскрыв лепестки, наклоняются вниз ненюфары И тихо роняют на темное дно жемчуга.
Я знаю, тогда распускаются белые розы И плачут они на особенно тонких стеблях.
Я знаю, тогда вы роняете крупные слезы
И долго сверкают они на тяжелых шелках.
Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.
Новая библиотека поэта.
Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.
Там, где темный пруд граничит с лугом
И где ночь кувшинками цветет,
Рассекая воду, плавно, круг за кругом,
Тихий лебедь медленно плывет.
Но лишь тонкий месяц к сонным изумрудам
Подольет лучами серебро,
