вместо этого ей пришлось прочесть целую лекцию о том, чему посвящен этот праздник и почему его так чтят в Соединенных Штатах. Увы, выражение легкой заинтересованности появилось на лице Кэрол, только когда Стиви перешла к описанию праздничных блюд. Заметив это, Стиви постаралась как можно подробнее рассказать об индейке, сладком картофеле и суфле из алтея, рассчитывая, что Кэрол вспомнит вкус этих блюд. При этом она так увлеклась, что у нее самой потекли слюнки, но Кэрол никак не отреагировала.
— Индейка?.. — переспросила она таким тоном, словно слышала это слово впервые в жизни.
— Это такая птица. Сегодня мы будем есть ее на обед.
— Звучит отвратительно! — Кэрол скорчила такую гримасу, что Стиви рассмеялась.
— Дело не в этом. Это такая традиция, — сказала она.
— А перья? — поинтересовалась Кэрол, и Стиви поняла, что ее подруга вернулась к самым простым понятиям. Птицы имеют перья, и так далее… Впрочем, хорошо, что она вспомнила хотя бы это.
— Перья ощипывают, а тушку фаршируют яблоками или — иногда — курагой. — Стиви принялась объяснять, что такое курага. Кэрол с любопытством ее слушала.
— Трудно, — сказала она наконец, и ее глаза заблестели от слез. — Трудно слушать. Говорить тоже. Нет слов. Они где-то рядом, но я никак не могу сказать.
— Я знаю. — Стиви сочувственно кивнула. — Но ты не волнуйся, слова вернутся. Ты обязательно их вспомнишь. Знаешь, у меня появилась идея… — добавила она с воодушевлением. — Что, если тебе начать с ругательств? К чему тебе такие сложные слова, как «индейка», «фаршированный»? Ругательства, как правило, очень короткие и… С их помощью можно выразить все, что хочешь. Вот послушай: «черт», «на хрен», «в задницу».
— Плохие слова?
Стиви кивнула, и обе рассмеялись.
— В задницу! — с гордостью повторила Кэрол. — На хрен! Твою мать!.. — Она произносила ругательства с совершенно правильной интонацией, хотя понятия не имела, что они означают.
— У тебя отлично получается, — одобрила Стиви, с любовью глядя на Кэрол. Эту женщину она любила больше сестры, больше родной матери. Кроме нее, у Стиви не было на всем белом свете ни одного по-настоящему близкого человека.
— Имя? — спросила Кэрол и помрачнела. — Твое имя, — уточнила она с явным усилием. Логопед требовал, чтобы она старалась говорить хотя бы коротенькими предложениями, но у Кэрол это пока получалось не очень хорошо.
— Стиви. Стефани Морроу. Я у тебя работаю.
— Здесь?
— Нет, у тебя дома, в Лос-Анджелесе. Кроме того, мы подруги. — Непрошеные слезы обожгли ей глаза, и она добавила: — Я очень люблю тебя, Кэрол. И мне кажется — ты тоже меня любила.
— Хорошо, — выдохнула Кэрол. — Стиви. Стиви… — Она произнесла имя не спеша, словно пробовала на вкус. — Ты у меня работаешь. Мы подруги. Я тоже тебя люблю. — На сегодняшний день это была, пожалуй, ее самая длинная речь.
— Да, мы подруги. — Стиви хотела еще что-то добавить, но тут в палату вошел Джейсон, который хотел поцеловать Кэрол, перед тем как ехать в отель на праздничный ужин. Энтони и Хлоя остались в «Ритце»; утром они плавали, потом были в своем номере, а сейчас, наверное, приводили себя в порядок и одевались.
Увидев Джейсона, Кэрол улыбнулась.
— На хрен! — отчетливо проговорила она и добавила: — Задница!
У Джейсона вытянулось лицо. Повернувшись к Стиви, он вопросительно взглянул на нее. Ему показалось, что с Кэрол что-то случилось и она теряет разум, но Стиви успокоила его:
— Новые слова. Мисс Барбер учит новые слова.
— Вот оно в чем дело! — Джейсон тоже улыбнулся, хотя его улыбка все еще оставалась несколько напряженной. — Ну, эти словечки ей, несомненно, пригодятся.
Он рассмеялся и сел.
— Твое имя? — требовательно спросила Кэрол, и взгляд Джейсона снова затуманился. Он уже говорил ей, как его зовут и кто он такой, но она все забыла.
— Джейсон.
— Ты мой друг?
Джейсон немного поколебался, потом, видимо, собрав все свои внутренние силы, постарался ответить спокойно, почти небрежно, хотя ему и было очень грустно оттого, что Кэрол ничего не помнит из своего прошлого.
— Я… твой муж. Бывший муж. Мы были одной семьей, и у нас родилось двое детей — Энтони и Хлоя. Ты их уже видела — они приходили вчера.
— Дети? Где? — Кэрол беспомощно оглянулась. Джейсону понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, в чем дело.
— Они уже большие, взрослые. Энтони двадцать шесть лет, а Хлое — двадцать два, но все равно они — наши дети. Вчера они тебя навещали, помнишь? Мы все были здесь — я, они, Стиви. Хлоя живет в Лондоне, а Энтони — в Нью-Йорке. Он работает в моей фирме. Я тоже живу в Нью-Йорке. — Он старался говорить короткими, простыми фразами, но Стиви сразу почувствовала, что Кэрол не в состоянии усвоить столько информации сразу.
— А где я живу? С тобой?
— Нет. Ты живешь в Лос-Анджелесе. Мы с тобой развелись — уже довольно давно. Мы больше не муж и жена, — пояснил он на случай, если Кэрол не помнит, что такое развод.
— Почему? — Она пристально смотрела на него. Кэрол хотелось знать как можно больше, чтобы понять, кто она такая, и лучше разбираться в происходящем.
— Это долгая история. — Джейсон вздохнул. — Давай поговорим об этом в другой раз, хорошо? — Ему не хотелось рассказывать Кэрол ни о своем увлечении русской моделью, ни тем более о Шоне. И Джейсон, и Стиви считали, что Кэрол пока не следует об этом знать, коль скоро она даже не помнила, что дважды была замужем. И уж тем более не стоило рассказывать ей о том, что второго мужа она потеряла всего два года назад. — Словом, мы в разводе.
— Жаль, это плохо. — Кэрол нахмурилась. Можно было подумать, это слово пробудило в ее памяти какие-то неясные — и не слишком приятные — ассоциации. Стиви, впрочем, уже заметила, что какие-то слова и даже отвлеченные понятия Кэрол схватывала на лету, а какие-то оставались для нее тайной за семью печатями, даже несмотря на неоднократные и подробные объяснения. Подобная избирательность казалась Стиви любопытной, хотя о ее возможных причинах она не имела ни малейшего представления.
— Да, не очень хорошо, — согласился Джейсон. — Но я пришел к тебе по другому поводу… — И он тоже рассказал Кэрол о Дне благодарения и о том, какие блюда они будут есть вечером в ресторане.
— Слишком много еды, — резюмировала Кэрол, когда он закончил. — Стошнит.
Она явно повторяла слова сиделки или медсестры — в ее голосе даже появился французский акцент, и Джейсон рассмеялся. Он подумал, что Кэрол пытается шутить, и приободрился.
— Ты права, дорогая, но все равно это замечательный праздник. В этот день люди благодарят бога за все, что он для них сделал, — за все хорошее, доброе и прекрасное, а нам всем есть за что его благодарить. Ведь то, что ты сейчас сидишь и разговариваешь со мной, и есть самое настоящее божественное чудо! Мы очень любим тебя, Кэрол, — добавил он с нежностью. — И я очень счастлив, что мы снова месте. Я… — Джейсон жестом остановил Стиви, которая попыталась незаметно удалиться, чтобы дать им возможность побыть вдвоем. Никаких секретов друг от друга у них теперь не было, да и быть не могло.
— А я… я благодарю бога за вас обоих, — прошептала Кэрол, глядя на Джейсона и на Стиви. Она никак не могла запомнить, кто они такие, но они были так добры, так внимательны и заботливы… Она буквально физически ощущала их любовь, которая окутывала ее подобно теплому облаку.
Потом они еще некоторое время поговорили, и Кэрол вспомнила еще несколько слов, которые относились главным образом к празднику. Слова «тыквенный пирог» и «пирог с миндалем» всплыли в ее памяти как неизменные атрибуты Дня благодарения, но представить их себе она не могла. Стиви успела рассказать ей только про яблочный пирог — главным образом потому, что приготовить пироги с тыквой и
