Осторожно, Питбуль-Терье!

этого праздника, то выбора у меня не остается. Джим, сожми зубы и терпи.

Я выдергиваю вилку из розетки, елка гаснет.

Мама сидит, сжавшись, подтянув коленки к подбородку. Она раскачивается взад-вперед, всхлипывая и подвывая. Лицо стало некрасивым от слез.

— Все убрал, — говорю я.

Не похоже, чтобы она видела меня. Она качается в прежнем ритме.

А плач нарастает.

И она смотрит в никуда. Я подхожу к ней, я заглядываю ей в глаза. Но мама отводит взгляд. Она где- то совсем не здесь. И меня не замечает.

Мне становится очень страшно.

Как же мне нужен мой бункер!

И Курт, и Рогер

Я второпях напяливаю на себя одежду.

В бункере можно прекрасненько себе отметить Рождество. В войну так поступали сплошь и рядом. И никто не жаловался.

Рождество еще довольно не скоро, завтра вечером. Мы с Терье успеем отбить бункер.

Я распахиваю дверь и сталкиваюсь нос к носу с Куртом. Вид у него немного удивленный. У меня, наверно, тоже.

Руку он держит на звонке. И отдергивает ее при моем появлении, а верхнюю губу приподнимает в каком-то подобии улыбки.

— О, какая встреча! — говорит он.

Я выскакиваю за порог и закрываю за собой дверь, Рогер тоже здесь, вижу я. Стоит под маминым окном с гвоздем в руке. Вот поганец. У меня кровь начинает стучать в висках.

Курт убирает с лица улыбку и мрачнеет.

— Ну? — говорит он. — Подумал?

Рогер медленно подносит гвоздь к окну, упирает его в стекло. Оглядывается на меня. И проводит гвоздем по стеклу с душераздирающим звуком.

— Да! — говорю я.

Рогер прекращает пытку.

Курт пялится на меня. Морда у него сжалась, как кулак.

— Ответ да, — повторяю я.

Курт изображает на лице улыбку, но это не помогает, вид у него по-прежнему свирепый. Рогер опускает гвоздь.

Ну что ж, значит, теперь мне нужно придумать ну очень хороший план.

Возвращение в бункер

Бункер довольно мало похож на тот, каким я его запомнил. Внутри темно и сыро. И пахнет мочой. Нет, хуже: воняет. И на стенах прибавилось картинок с голыми тетями. Меня начинает мутить.

Но хуже всего, что здесь промозгло и холодно. Кирпичные стены заиндевели. Бункер весь выморожен.

Я протягиваю руку к печке.

— Она вышла из строя, — говорит Рогер.

Курт излагает свой план. Я должен привести Терье в бункер. Едва он войдет в дверь, Курт с Рогером набросятся на него.

— И тут мы его поколотим, — говорит Курт.

— Отделаем под орех, — повизгивает Рогер.

— А теперь, — говорит Курт, тыча в меня пальцем, — иди сходи за ним.

У Терье

Я стою на горке рядом с домом Терье. Мне видно его гостиную. Маленькая елочка красуется у балконной двери. Она украшена позолоченными разноцветными шариками и лентами мишуры. Мягко светится гирлянда.

Даже завидно.

Такая идиллическая картина.

Повезло Терье. Пусть у него не самый идеальный папа. Но по крайней мере ему положено Рождество.

Злой ветер гудит между деревянными брусьями. Кругом темно. Очень темно.

Я прибавляю шаг.

Мой план прост, но гениален: мы с Терье заходим в бункер. Колотим Курта с Рогером. Они убегают. И бункер остается нам.

Странно, что я не додумался до этого раньше.

Я звоню к Терье. Долгое время ничего не происходит. Наконец резко просыпается домофон:

— Да?

У Терье голос как у боксера после нокаута.

— Это я, — говорю я.

— Терье. Я с тобой говорю или нет? — кричит на заднем плане Торстейн. В домофоне шум и помехи.

— Я отбил бункер, — говорю я.

Раздается резкий хлопок, и все стихает.

Я жду. Вряд ли есть смысл звонить еще раз. Потом взвизгивают дверные петли. Похоже, открыли балконную дверь. У Терье с папой. Что-то шмякается о землю у меня за спиной. Я оборачиваюсь — елочка. Валяется на земле, растопырив ветки. Мишура порвалась и трепещет на ветру. Шары побились. Провод от гирлянды полукругом раскинулся на земле. Ветер гонит и кувыркает корзину для подарков и мгновенно уносит ее со двора.

Балконная дверь хлопает снова.

Я подхожу поближе к елочке. Всматриваюсь в окна квартиры Терье, но ничего не вижу. Слышно только, как беснуется и скандалит Торстейн. Я отхожу подальше, чтобы заглянуть в квартиру, но все равно не вижу ничего, кроме книжной полки и куска стены с картинками на ней.

Я возвращаюсь на взгорок. Отсюда мне видно всю гостиную. Торстейн с бумажником в руке стоит посередине комнаты. Он сердится: трясет бумажником, ругается и строит злые гримасы. Терье сидит на диване и, сгорбившись, прикрывает своим телом что-то ценное. Торстейн кричит, Терье крепче сжимает