надоедливой и глупой истеричкой, такой же, как и многие другие, а Куп терпеть не мог женщин, которые не понимали, когда им указывали на дверь. Когда роман подходит к концу, считал Куп, женщина должна уйти быстро и легко, но Шарлей, по-видимому, еще на что-то рассчитывала.
Все еще кипя от гнева, Куп побрился, принял душ и начал одеваться. Сегодня он обедал в «Спаго» с одним режиссером, с которым работал много лет назад. Куп первым позвонил ему, прослышав, что тот собирается снимать новый фильм. Кто знает, рассуждал он, быть может, в этой картине найдется для него роль.
Эти соображения окончательно вытеснили из его мыслей Шарлей и все другие дела. Но по пути в ресторан Куп вдруг вспомнил, что Алекс ему так и не перезвонила, и решил еще раз связаться с ней. Он снова позвонил ей на пейджер и оставил номер своего сотового телефона, уверенный, что ответа придется ждать довольно долго.
К его огромному удивлению, Алекс перезвонила ему почти сразу. Не успел Куп положить аппарат на сиденье машины, как тот зазвонил.
— Алло? — сказал он измененным голосом на случай, если это звонит Шарлей.
— Это доктор Мэдисон, — сказала Алекс. — С кем я говорю? — Она не узнала ни номера телефона, ни его голоса, и Куп не сдержал улыбки.
— Это Куп, — сказал он. — Как поживаете, доктор?
Алекс удивилась его звонку, но вместе с тем чувствовала себя польщенной.
— Прекрасно! Видела вас вчера на церемонии вручения «Золотого глобуса», — сказала она и тут же подумала, что говорить об этом, наверное, глупо. Церемонию смотрело полстраны.
— Мне казалось, у тебя нет времени на такие глупости, как телевизор. — Куп сам не заметил, как перешел с Алекс на «ты».
— Действительно нет. Но у нас в комнате ожидания стоит телевизор, который практически не выключается.
Я как раз взглянула на экран, когда показывали тебя и Риту Вейверли. Вы оба выглядели просто великолепно! — У Алекс был совсем молодой голос, и говорила она с той же искренностью и прямотой, которые так понравились ему при первой встрече. В ней не было ничего наигранного или искусственного — только красота и живой, быстрый ум. «В отличие от Шарлей», — мрачно подумал Куп, но тут же решил, что сравнивать двух женщин было бы некорректно, хотя они и были примерно одного возраста. Рядом с Алекс Шарлей безнадежно проигрывала. На стороне Алекс было все: внешность, воспитание, образование, шарм. Шарлей принадлежала совсем к другому миру. Она совершала поступки, о которых такие женщины, как Алекс, даже никогда не задумывались. И все же, несмотря на эту бросающуюся в глаза разницу, в жизни Купа нашлось бы, наверное, место для женщин обоих типов, но только не теперь. Впоследствии — он знал — у него снова будут дюжины таких, как Шарлен и ей подобные, но сейчас Куп не мог даже смотреть на них, потому что познакомился с Алекс. Таких, как она, ему нечасто приходилось встречать, и нужно было быть круглым идиотом, чтобы не воспользоваться этим шансом.
— Вы звонили мне на днях? — спросила Алекс с некоторым сомнением. — У меня на пейджере появлялся незнакомый номер, но мне некогда было перезвонить. У нас было два сложных случая, и я совсем забегалась…
— Да, это был мой домашний номер, — подтвердил Куп.
— А я думала, кто-то из коллег опять разыскивает меня для консультации! — Алекс с облегчением рассмеялась. — Что ж, я рада, что это были вы!
— Я тоже рад, что я — это я, а не кто-то из твоих коллег.
Как подумаю, что тебе каждый день приходится возиться с этими новорожденными, прямо в дрожь бросает! — На самом деле Куп относился к ее профессии с куда большим уважением, чем готов был признать. Его показной страх и брезгливость были частью игры, и Алекс это прекрасно понимала.
— Как прошла вчерашняя церемония? — спросила она. — Рита Вейверли действительно очень красива, Куп. А какова она в жизни? Она хороший человек?
Этот последний вопрос заставил Купа улыбнуться. Если бы он взялся описывать кому-то Риту Вейверли, он никогда бы не сказал про нее, что она — «хороший человек». Да и сама она, пожалуй, изумилась бы, если бы кто-нибудь назвал ее так. В Голливуде быть «хорошим человеком» никогда не считалось достоинством — во всяком случае, в жизненной гонке первый приз обычно доставался отъявленным стервам, беспринципным пройдохам и тупым бесчувственным задницам. Правда, о Рите нельзя было сказать, что она стерва. Купер, во всяком случае, предпочел бы выразиться деликатнее, например, сказал бы, что она «умеет кусаться».
— Я бы сказал, Рита — интересный человек, — уточнил Куп. — Интересный и приятный. Одним словом — кинозвезда, — закончил он дипломатично.
— Как и вы, Куп, — Алекс вернула мяч на его половину поля, и Куп рассмеялся.
— Туше! Кстати, что ты делаешь сегодня во второй половине дня? — Ему нравилось говорить с ней, и Куп вдруг захотел снова увидеть Алекс. Только бы не помешала эта ее дурацкая работа! Куп не был уверен, что у Алекс найдется свободное время, но он этого очень хотел.
— Сегодня я до шести работаю. Потом, если не произойдет ничего экстраординарного, поеду домой и буду отсыпаться. Вы и не представляете, какое это наслаждение — двенадцать часов сна! Завтра я выхожу на дежурство к восьми утра.
— Ты слишком много работаешь, — озабоченно сказал Куп. Он и в самом деле так полагал.
— Такова моя планида, — вздохнула Алекс. — Врачи-резиденты — это все равно что рабы. И все же мне кажется, что каждый настоящий врач должен пройти через это, чтобы четко представлять пределы своих возможностей.
— Все это, конечно, звучит очень благородно, — нетерпеливо перебил ее Куп. — Но я хотел бы знать, позволяют ли твои возможности поужинать со мной сегодня, или ты можешь заснуть прямо за столиком?
— Поужинать? С вами, Куп, и с Ритой Вейверли? — поддразнила его Алекс, но в ее словах не было ни капли той ревнивой злобы, которую Куп слышал в голосе Шарлей. В шутках Алекс не было двойного дна, одна лишь непосредственность и врожденная веселость, и это оказалось приятной новостью для Купа, который давно уже привык к тому, что его подружки ревнуют друг к другу и говорят о соперницах только гадости. Общение с Алекс было для Купа глотком свежего воздуха. Она была особенным, ни на кого не похожим человеком, к тому же она была дочерью Артура Мэдисона — человека слишком богатого, чтобы об этом можно было не думать.
— Если ты так хочешь, я могу пригласить и Риту, — нашелся Куп. — Но мне кажется, мы можем прекрасно провести время и вдвоем.
— Что ж, в принципе я согласна, — сказала Алекс. Ей, конечно же, было лестно, что Куп приглашает ее поужинать с ним, но ее честная натура взяла верх. — Но я не могу обещать, что не засну и не свалюсь со стула, — добавила она и рассмеялась, живо представив себе эту сцену.
— Спи на здоровье, — ответил Куп ей в тон. — Потом я расскажу тебе, что мы ели. Как тебе такой план?
— Боюсь, так в конце концов и получится, — вздохнула Алекс уже совершенно серьезно. — Знаете, Куп, чтобы не рисковать, давайте выберем заведение попроще и поужинаем пораньше, ладно? Я не спала уже больше двадцати часов, и надолго меня определенно не хватит.
Ее профессиональные принципы были вне его понимания, и все же Куп не мог не восхищаться ею.
— Выполнить оба твоих условия будет нелегко, но я постараюсь, — сказал он скромно. — Куда мне заехать за тобой и во сколько?
Куп не собирался отступать, и Алекс продиктовала ему свой адрес. Она жила на бульваре Уилшир в хорошем, но не роскошном доме, и Куп догадался, что если она и живет не только на свою резидентскую зарплату, то, во всяком случае, старается не добавлять к ней слишком много. Очевидно, Алекс не хотелось выделяться среди своих коллег-врачей, у которых не было отца-миллиардера.
— К семи часам я буду готова, — пообещала она. — Но я действительно не хотела бы засиживаться где-то допоздна, Куп. Я не хочу, чтобы, когда завтра утром я приду на работу, у меня слипались глаза и тряслись руки. Я просто не могу себе этого позволить.
— Я понимаю, — сказал Куп. Такое решение нельзя было не уважать, хотя оно и ставило его в
