– Шарон, проводите Сару в дамскую комнату, – быстро проговорил Херд.
Она ощущала ужасную слабость, бунтовал желудок, по телу струился холодный пот. Нетвердой походкой Сара последовала за стенографисткой по коридору.
Полицейский успел воскликнуть:
– В чем дело? Куда... – И поспешил за ними. В коридоре собрался, наверное, весь персонал управления. Служащие перешептывались, разглядывали ее. Но ей было безразлично, лишь бы только добраться до такого места, где можно остаться наедине с собой.
Они вошли в дамскую комнату. Слава Богу, там больше никого не было.
– Вы... Могу я... – заикаясь, проговорила стенографистка.
– Пожалуйста, оставьте меня одну.
Ее вырвало в туалете, все нутро вывернуло наизнанку. Видимо, таким образом организм реагировал на освобождение от ноши, которую она терпела так долго. Затем Сара прополоскала над раковиной рот и вымыла лицо холодной водой.
В зеркале ее отражение показалось мертвенным, каким-то зеленовато-белым. На лице с каплями воды смешивались слезы.
«Кого я оплакиваю? Скотта Тейлора? Себя?
Однако пора возвращаться. Теперь все кончено – я это сделала. Скоро Дэвид перевезет меня на спецквартиру, и, может быть, там я смогу немного поспать».
Джейк ждал ее у двери. Ходил взад-вперед, весь бурля энергией.
– Вы в порядке? – В глазах тревога и сочувствие.
Сара слабо улыбнулась:
– Мне легче.
Он взял ее руку, нежно сжал и, погладив, отпустил. Она почувствовала тепло его пальцев, их силу, уверенность. Затем он посмотрел ей в глаза.
– Теперь я понял.
И Сара вдруг тоже поняла, что, несмотря ни на что, тот факт, что он понял, оказывается, для нее что-то значит.
Деловой обед в одном из ресторанов в центре Вашингтона был в разгаре, когда у Вона Ридли заработал пейджер.
– Извините, я должен срочно ехать, – произнес он, вставая. – Нет-нет, пожалуйста, оставайтесь. Все запишут на мой счет. А разговор мы продолжим завтра, джентльмены. Хорошо?
Он возвратился в Лэнгли[11], чтобы позвонить по линии спецсвязи.
– Линда, – сказал он секретарше, проходя к себе в кабинет, – пожалуйста, ни с кем меня не соединяйте. И перенесите назначенное на три часа совещание на более позднее время.
Затем вошел во внутренний кабинет и закрыл за собой тяжелую дверь.
Судя по информации, которую он получил, ситуация в Денвере обострилась. Разговор не предвещал ничего хорошего. Ридли сел в кресло, указательным пальцем смахнул с верхней губы капельки пота, затем начал нажимать кнопки набора номера.
– Сегодня утром она сделала заявление, – сообщил знакомый голос. – Я только что встречался с Савилем. Она назвала фамилию. Твою, если быть точным. Моего лица, как оказалось, она не видела.
– Понятно.
– Скоро здесь начнется настоящее столпотворение. Окружной прокурор созовет большое жюри, и в прессе появится твоя фамилия. Это может произойти в любую минуту.
– Так-так, – пробормотал Ридли, усаживаясь в кресло. – Только я не понимаю, зачем ты мне все это рассказываешь? Лучше расскажи, почему до сих с ней не разделался. Почему?
– А потому, что все надо сделать, не вызывая ни малейших подозрений. А это не так просто.
– Не желаю больше ничего слушать. Это твои проблемы. Только смотри, в следующий раз не промахнись. – Ридли секунду помедлил. – Нужно создать впечатление, что она сбежала. Понял? Тело ни в коем случае не должно быть обнаружено.
– Попробую. Но сейчас ее будут охранять, как королевское сокровище.
– Не мне тебя учить. Сам понимаешь, не будет ее, не будет и дела.
– Но они все равно попробуют добраться до тебя.
– Вряд ли у них получится. Уверен, с этими я справлюсь. А вот если будет существовать эта чертова свидетельница... Надеюсь, ты понимаешь, что держать удар в одиночку я не собираюсь?
– Не сомневаюсь.
– Вот именно.
– Ладно, буду стараться.
– Очень на тебя надеюсь, – подвел черту Ридли. – Иначе мы с тобой оба покойники.
– На это потребуется какое-то время.
