— Может быть, свадебное платье, — сказала она. — Нет, пожалуй, расписные юбки.
Она собиралась написать об этом статью в журнале и надеялась, что фотографии получились хорошо.
— Еще на меня произвели неизгладимое впечатление тигры и барс, — у него снова было мальчишеское выражение лица, которое так нравилось Фионе.
Джону не терпелось рассказать своим дочерям обо всем, что ему довелось сегодня увидеть. Девочки знали, что он уехал в Париж, но понятия не имели, с кем и зачем. Он всегда сообщал дочкам, где его можно найти. Особенно теперь, когда с ними не было Энн.
— Надо было сводить вас в музей естествознания или в зоопарк, а не на показ «Диор», — поддразнила его Фиона, и оба весело рассмеялись.
Фиона снова подколола его. Но про себя она отлично понимала: они провели вместе чудесный день и вечер и это, вопреки всем ее принципам и пристрастиям, единственное, что по-настоящему волновало ее. Они постояли еще немного молча, но отлично чувствуя настроение друг друга. Затем Джон нежно поцеловал Фиону в лоб и отправился к себе в номер.
Все мысли Фионы были заняты Джоном. Она уже и не пыталась запретить себе думать об этом человеке, Джон был таким красивым, таким надежные, таким… нормальным. И потрясающе мужественным. На какую-то секунду ей захотелось броситься вслед за ним по коридору, но Фиона поймала себя на том, что не знает, что станет делать, когда догонит Джона. Она старалась сохранять ясность мысли, не поддаваться его обаянию, но это удавалось ей все меньше и меньше. Ее влекло к нему все сильнее. Слава богу, пока Фиона думала об этом, Джон успел захлопнуть за собой дверь номера. Фиона поздравила себя с тем, что сумела сдержаться. Или обстоятельства пришли ей на помощь. Все равно из этого не вышло бы ничего хорошего. Нет, ни в коем случае она не должна допустить, чтобы их отношения вступили в иную стадию. Никакой близости! Он был красив, ее влекло к нему, но в то же время Фиона понимала, что они с Джоном Андерсоном — слишком разные люди. Она ведь уже не маленькая девочка и давно поняла: иногда судьба преподносит такие подарки, которые, как ни велик соблазн, лучше оставить нераспакованными. Ей осталось прожить всего несколько дней, не утратив контроль над собой. Она ни за что не поддастся обаянию этого замечательного Джона Андерсона. Во всем, что касалось выдержки и контроля над чувствами, Фиона Монаган была опытным профессионалом.
Глава 5
Джон постучал в дверь Фионы на следующее утро ровно в восемь тридцать. За его спиной стоял официант с тележкой.
Фиона выглядела так, словно давно уже проснулась, хотя и была в розовом махровом халате с эмблемой «Ритц» на кармашке и таких же тапочках.
Она успела умыться и причесаться и уже с семи утра висела на телефоне, решая важные деловые вопросы — обсуждала с Эдриеном вчерашнее шоу Дома «Диор», чтобы прийти к единому мнению относительно того, какие моменты считать самыми важными. Сегодня утром оба собирались на показ «Лакруа». Эдриен побывал вчера у них «за кулисами» и был в восторге от увиденного. К тому моменту, когда пришел Джон, Фиона уже была целиком и полностью погружена в вопросы бизнеса и моды.
— Хорошо спали? — поинтересовался Джон.
— Хорошо, спасибо, — улыбнулась Фиона. Джон был в серых слаксах и голубой рубашке с воротником апаш. И, конечно, безукоризненно вычищенные мокасины от «Гуччи». Увидев Джона, Фиона снова почувствовала то же, что и вчера вечером, — ее тянуло к этому мужчине, он нравился ей все больше, он был, надо наконец признать это, потрясающе сексуальным. Да, нелегко ей будет держать себя в узде!
Официант накрыл завтрак на сервировочном столике и придвинул два удобных кресла. Рядом с каждым из них лежала свежая газета. А стол украшала изящная ваза с букетом роз. Все выглядело безукоризненно.
— Я всегда сплю хорошо, — продолжила разговор Фиона. — Хотя, должна признаться, мне не хватает похрапывания сэра Уинстона. Так, я слышала, приморским жителям не хватает шума прибоя за окном.
Они сели одновременно за стол и развернули «Геральд Трибюн». Но каждый думал о том, что предстоит им сегодня.
— Итак, что меня ждет сегодня? — оживленно поинтересовался Джон. — Снова тигры и барсы или нечто менее экзотичное?
— Сегодня вы увидите подлинное искусство, — загадочно начала Фиона. — Поэзию, музыку в движении. Живые скульптуры. Туалеты от «Лакруа» — это художественные полотна, это симфония красок, линий. В них сочетаются разнообразные элементы — ткани разной фактуры, необычные цвета. Думаю, вам понравится.
— Не менее, чем вчера?
Задавая вопросы, Джон незаметно разглядывал Фиону. Ему нравилось, как она выглядит с утра, с незаколотыми волосами, каскадом струящимися по плечам.
Фиона тоже оценила по достоинству «утреннего» Джона. Даже через стол она чувствовала легкий, очень приятный аромат его туалетной воды. Этот запах еще в прошлый раз обворожил ее. Теперь он стал для нее каким-то очень близким, словно сопровождал ее с давних пор.
— Все будет совершенно иначе, — ответила Фиона на вопрос Джона. — Спокойно и размеренно, без экзотики. Но очень, очень элегантно. Гальяно — шоумен, он творит действо, спектакль. А Лакруа — художник и создает произведения искусства.
— Я Восхищен вашими описаниями, — произнеся это, Джон уткнулся глазами в колонку биржевых новостей. Убедившись, что акции ведут себя вполне предсказуемо, он снова поднял глаза на Фиону. — Вы даже не представляете, как многому научили меня. Просто сделали другим человеком.
Джон не лукавил. Фиона словно раскрасила его жизнь, напитала ее новыми яркими красками, мощными звуками, задала энергичный ритм. Она поделилась с ним своим миром, своими интересами, своим знанием. Это был щедрый дар, и Джон оценил его по достоинству.
Фиона съела весь омлет, половину грейпфрута, без которого все равно не представляла себе завтрака, затем, секунду поколебавшись, шоколадное пирожное и выпила две чашки кофе.
— Я не могу больше встречаться с вами, Джон, — вдруг объявила Фиона, решительно ставя чашку на столик.
Неожиданное заявление, — Джон вопросительно взглянул на Фиону. Он был растерян, обескуражен ее словами. Почему она так сказала? Может быть, дело в другом мужчине? Может быть, именно этим объясняются ее попытки установить между ними дистанцию? До сих пор он думал, что Фиона пытается защититься от собственных чувств. Но, может быть, все дело в том, что есть некто… Не хотелось признаваться себе, но это был сильный удар. — И что же навело вас на эту мысль?
— Завтрак, — рассмеялась в ответ Фиона. — Если так пойдет и дальше, я скоро стану размером с этот стол. Я слишком много и часто ем, когда рядом с вами.
Услышав это, Джон испытал такое огромное облегчение, что захотелось вскочить и обнять Фиону.
— Я представлял что-то в этом роде. Но все же вам удалось здорово меня испугать.
Сказав это, он и в самом деле почувствовал себя слабым и уязвимым.
— Это очень серьезно, напрасно вы смеетесь, — продолжала Фиона. — Мне на моей-то работе нельзя позволить себе растолстеть. Я буду выглядеть просто по-дурацки. Представляете: редактор первоклассного модного журнала весом за сто килограмм! Меня прогонят палками, и виноваты будете вы.
— Что ж, убедили, немедленно перестаете есть! Я больше не буду кормить вас, а если увижу сегодня, что вы прикоснулись к ленчу, немедленно оттащу вас от стола. Лично я думаю, что вам не помешало бы набрать пару килограмм, но кто я такой, чтобы уговаривать вас рисковать работой ради порции омлета?
Дело не в омлете, а в шоколадных пирожных. Я становлюсь маньяком, когда дело доходит до шоколадных пирожных.
Говоря это, Фиона улыбалась, и от одного взгляда на ее улыбку у Джона сладко щемило сердце.
— Мы разработаем для вас программу из двенадцати этапов, когда вернемся домой, — пообещал Джон. — И все же я думаю, что вам необходимо завтракать.
И как же приятно ей было завтракать в его обществе! Джон Андерсон — отличная компания, даже утром, за завтраком. А ведь Фиона не любила ни с кем общаться по утрам до прихода в офис. Даже с сэром
