одиночном заключении. В тюрьме он встречался с убийцами, насильниками и похитителями людей, а также с рецидивистами, которые сделали сюда по нескольку ходок. Вынесенный Питеру приговор к четырем годам тюремного заключения был сущим пустяком по сравнению с двадцатью четырьмя годами.
Независимо от того, был ли он виновен или стал невинной жертвой правосудия, большую часть своей жизни Уотерс провел в тюрьме, и такие, как Питер Морган, его не интересовали. Но если человек приехал аж из Сан-Франциско, чтобы поговорить с ним, он был готов выслушать его, но не более того. Все это было написано на его физиономии, когда он, выплюнув табачную жвачку, повернулся и взглянул на Питера. Как и раньше, когда Питеру изредка приходилось встречаться с ним взглядом в конторе надзирателя, у Питера по спине пробежали мурашки. Уотерс ждал. Питер понимал, что должен начать разговор, но просто не решался это сделать. Уотерс снова сплюнул.
– Выкладывай, что у тебя на уме, – потребовал Уотерс, глядя ему в глаза. Сила его взгляда была такова, что у Питера перехватило дыхание. Но отступать было поздно.
– Кое-кто предложил мне одно дело, – начал он, цепенея под взглядом Уотерса.
Уотерс заметил, что у него трясутся руки, и обратил внимание на его новую одежду. И куртка, и ботинки были не из дешевых. Судя по всему, дела у него шли неплохо. А Уотерс за гроши грузил ящики на томатной ферме. Он хотел получить работу в конторе, но ему сказали, что об этом говорить пока рано.
– Не знаю, заинтересует ли это тебя, но я хотел поговорить с тобой. Мне нужен твой совет.
Услышав его слова, Уотерс сразу же почувствовал, что дело тут нечисто. Откинувшись на спинку скамьи, он нахмурился.
– Почему ты решил, что я могу заинтересоваться или захочу помочь тебе? – осторожно спросил он.
– Я и сам не знаю, – сказал Питер, решив играть с ним в открытую, потому что с таким опасным человеком по-другому нельзя. Он понял, что ему предоставляется единственный шанс, и решил не оплошать. – Видишь ли, моя жизнь под угрозой. Когда я попал в тюрьму, я задолжал одному человеку пару сотен тысяч долларов, и теперь он говорит, что может убить меня, когда пожелает. Это, наверное, правда, хотя пока он меня не убил. Он предложил мне одно дело. У меня нет выбора. Если я откажусь это сделать, он угрожает убить моих детишек, и я думаю, что это не пустые угрозы.
– С какими приятными людьми ты, однако, имеешь дело, – заметил Уотерс, вытягивая перед собой ноги и внимательно разглядывая свои покрытые пылью ковбойские сапожки. – Хватит ли у него храбрости сделать это? – с любопытством спросил Уотерс, которому стало жаль Питера.
– Думаю, что хватит. Как видишь, я связан по рукам и ногам. Он хочет, чтобы я сделал для него работу.
– Что за работа? – Голос Уотерса звучал равнодушно, и он продолжал разглядывать свои сапоги.
– Дело серьезное. Очень серьезное. И связано с огромными деньгами. Если будешь участвовать, получишь пять миллионов баксов. Сто тысяч наличными авансом, остальное – по окончании работы.
Сказав ему это, Питер подумал, что, возможно, это не такое уж оскорбительное предложение, как он сначала опасался. Даже если Уотерс не захочет за это браться, предложение было очень заманчивым. Для каждого из них. Уотерс кивнул. Он тоже быстренько все прикинул в уме, однако и виду не подал, что это произвело на него большое впечатление. Он был крепкий орешек.
– А тебе сколько?
И снова Питер ответил честно. Иначе нельзя. Надо соблюдать воровской кодекс чести.
– Десять по завершении работы. Двести тысяч наличными в качестве аванса. Он хочет, чтобы я руководил операцией и нанял для него людей.
– Сколько человек?
– Троих, включая тебя, если ты согласишься.
– Наркотики?
Он не мог даже вообразить, что представляли собой такие суммы в переводе на героин или кокаин. А кроме наркотиков, он не мог представить себе ничего, что приносило бы такой баснословный доход. Но ставки были слишком высоки даже для наркобизнеса. Должно быть, это дело связано с невероятно большим риском, если кто-то предлагает за него такие огромные деньги. Уотерс взглянул на Питера, но тот покачал головой.
– Хуже. Или лучше. В зависимости от того, как на это посмотреть. Теоретически дело довольно чистое. Они хотят, чтобы мы кое-кого похитили, подержали их парочку недель, получили выкуп и, отправив их домой, разбежались. Если повезет, то это не причинит никому никакого вреда.
– Кто же это такой, черт возьми? – спросил Уотерс. – Президент?
Питер чуть не улыбнулся, но сдержался. Дело было серьезное для них обоих.
– Трое ребятишек. Или, если не получится, можно удовольствоваться даже одним.
– Он что, сумасшедший? Платить нам четверым двадцать пять миллионов баксов, чтобы мы сцапали троих ребятишек, а потом отослали их домой? В чем его интерес? Какова сумма выкупа?
Питер очень нервничал, выкладывая ему все подробности, но ему приходилось это делать, чтобы заинтересовать Уотерса.
– Сто миллионов. Он оставляет себе семьдесят пять. Это его идея.
Уотерс присвистнул, долго смотрел на Питера, потом без всякого предупреждения протянул руку и с такой силой схватил Питера за горло, что тот чуть не задохнулся. Питер чувствовал, как вздулись готовые разорваться кровеносные сосуды, а Уотерс, приблизив почти вплотную свою физиономию к лицу Питера, прорычал:
– Если ты вздумал шутить со мной, я убью тебя, и ты это знаешь, не так ли? – пригрозил он.
Свободной рукой он рывком раскрыл воротник сорочки Питера, оборвав все пуговицы, чтобы посмотреть, нет ли там проводков и не подключили ли его копы к подслушивающей аппаратуре, но ничего подозрительного не обнаружил.
