— В таком случае… не захочешь ли ты провести здесь ночь? Если пожелаешь, то можешь спать в гостевой комнате.
Предложение могло показаться смешным — ведь ее квартира была по другую сторону комплекса. И все же Адриане невероятно хотелось остаться у него, чтобы не испытывать одиночества в своем пустом жилище. Покупать мебель все равно не имело смысла в связи с предстоящей продажей квартиры. А гостевая комната Билла напоминала милую, уютную пристань, была местом, где можно спрятаться от невзгод и радоваться теплу самого хозяина.
— Это было бы глупо, тебе не кажется? — спросила она робко. — Мне, наверное, следовало бы идти домой.
— Я просто подумал… — Он на мгновение погрустнел, — …что без ребят мне сегодня будет очень тоскливо… Мы могли бы приготовить попкорн и посмотреть по телевизору старые фильмы.
— Годится. Покупаю, — застенчиво улыбнулась Адриана.
Билл, с притворной серьезностью задал следующий вопрос.
— Из маркетинговых соображений я хотел бы знать, что повлияло на твое решение? Попкорн или фильмы? Мне это нужно на случай, если в какой-нибудь из дней я снова захочу тебя уговорить.
Она непринужденно рассмеялась:
— Попкорн. И бесплатный завтрак утром.
— А разве кто-то что-то говорил о завтраке? — пошутил он, состроив простодушную мину.
— Не озорничай, а то приготовлю тебе лазанью… с ванилью!
— Этого я и боялся… Послушай, «Ванильная девственница» — это великолепное название для нового сериала… или хотя бы для одного эпизода… как ты думаешь?
Они пошли в гостиную. По пути Адриана очень тихо сказала:
— Я думаю, что ты самый лучший на свете. Он обнял ее и ласково поцеловал в шею.
— Я рад это слышать… Я тебя в самом деле люблю.
Но и Адриана понимала, что любит его. Она знала это с того самого дня, когда проснулась в больнице в Траки и Билл признался, что любит ее и ее ребенка. О малютке с ним говорить было странно, он, казалось, знал о беременности гораздо больше самой Адрианы, но это ее очень успокаивало, она убеждалась, как хорошо будет всегда полагаться на него, быть с ним.
— А что, если мы сегодня посмотрим телевизор в моей комнате? — спросил он. У Билла в спальне стоял громадный телевизор. Ребята любили по вечерам забираться к нему в постель и смотреть фильмы. Адриана несколько раз присоединялась к ним, когда ночевала в гостевой комнате, но теперь, после их отъезда, все было по-другому — неловко было устраиваться у Билла на кровати, быть с ним наедине, но все-таки это Адриане очень нравилось.
Она откинулась на подушки, Билл включил телевизор и ушел готовить попкорн. Оставшись одна, Адриана стала думать о нем, о том, как много он для нее значит, о глубине своих чувств. «Странно ощущать влечение к мужчине, который не является тебе мужем, — мысленно рассуждала она, — да еще имея почти пятимесячную беременность». Однако такое влечение присутствовало, причем очень сильное, но Адриана не знала, как сообщить об этом Биллу.
— Попкорн! — объявил он через несколько минут, внося огромную кастрюлю еще Горячей, политой маслом и подсоленной воздушной кукурузы.
— Какой класс! — улыбнулась Адриана, прижимаясь к Биллу, а он тем временем с помощью дистанционного управления искал канал, по которому крутили одни только старые фильмы. Как раз шел фильм с Кари Грантом в главной роли.
— Оставь, я это обожаю, — радостно улыбнулась Адриана. Билл придвинулся к ней ближе, ласково поцеловал и сказал:
— Я тоже.
Потом он уже не мог остановиться — все целовал и целовал Адриану, а она ела попкорн и делала вид, что смотрит фильм, но сама не заметила, как стала отвечать на его поцелуи и распалилась при этом с неведомой для себя силой.
— Ты приняла противозачаточное? — шепнул Билл.
— Да, — прошептала она со смехом и снова принялась его целовать.
Так они шутили и смеялись, но постепенно оба посерьезнели. Страсть нарастала. Роман Кари Гранта был забыт, Билл поставил кастрюлю с попкорном на пол, погасил свет и повернулся к Адриане. Она была необыкновенно красивой, сексапильной и нежной. Билл начал медленно расстегивать ее прелестное розоватое платье, в котором она ездила в аэропорт. Адриана скользнула ладонями ему под рубашку. Их губы касались, затем расставались и касались снова. Наконец одежда больше не мешала их пылким объятиям и ласкам. Забыв о себе, об осторожности — обо всем на свете, они соединились, два тела превратились в одно, и это длилось, казалось, бесконечно, даря обоим экстаз и наслаждение.
Ни Адриана, ни Билл не имели понятия, который час, когда, утомленные, они лежали рядом, целовались и шептались, в темноте.
— Ты прелесть, — произнес Билл, касаясь ладонями ее лица, а потом позволяя пальцам скользнуть вниз. У Адрианы было пленительное тело, и даже теперь оно сохраняло изящество и гибкость.
— Как ты себя чувствуешь?
Он вдруг испугался, что нечаянно мог причинить что-нибудь плохое ей или ребенку. Но Адриана лишь улыбалась и целовала его шею, губы, гладила ладонями его могучую грудь.
— Ты просто чудо, — произнесла она с сияющими глазами,
Билл, очарованный, погладил мягкую округлость ее живота.
Вдруг Адриана насупила брови и вопросительно посмотрела:
— Это ты?
— Что?
— Не знаю… Что-то непонятное…
Это было похоже на легкую дрожь, и сначала Адриана подумала, что вздрагивали руки Билла, но они были спокойны. Внезапно оба поняли, что произошло: она впервые почувствовала шевеление ребенка. Получилось так, будто малыш вдруг ожил от их близости. Теперь это был его ребенок, их ребенок, потому что Билл хотел его и любил Адриану.
— Я тоже хотел бы ощутить…
Он снова приложил ладони к ее животу, но ничего не почувствовал, а потом ему показалось, что шевеление все же повторилось, но только очень слабое, едва различимое. Билл привлек Адриану к себе. Ее набухшая грудь, округлившийся живот приводили его в трепет. Ему нравилось в ней все, хотя было странно познавать ее в состоянии перемен. Другой он Адриану не знал и поэтому тем более чувствовал привязанность к ребенку, воспринимал его как своего.
Билл заботливо укрыл ее одеялом.
— Знаешь, — улыбнулся он, — мне теперь кажется, что эта крошка — часть меня. Во мне проснулись все семейные инстинкты, я ощущаю то же волнение, которое было у меня перед рождением Адама и Томми… Я думаю, как мы купим кроватку, будем оформлять детскую комнату, как я буду присутствовать при родах… А потом говорю себе: «Постой, постой… Это же не твой ребенок!» — А я прежде была так растерянна. Мне было так одиноко…
Адриана серьезно посмотрела на Билла, обеспокоенная его мыслями:
— Ты и вправду не имеешь ничего против ребенка? Я иногда чувствую себя такой толстой и безобразной.
Билл ласково рассмеялся:
— То ли еще будет, дорогая моя! Ты раздуешься как шар, а мне это будет очень нравиться. Ты будешь огромной, но все равно прелестной, и нам, втроем будет очень и очень хорошо.
— Странно…
Адриана содрогнулась при мысли, что достигнет необъятных размеров. Эта перспектива ее путана. Грудь, как она считала, уже стала чудовищно большой. Все изменения, происходившие в организме, были для нее необычны, и все-таки ожидание ребенка наполняло ее сладостным восторгом. Трудно было поверить, что такие же восторженные чувства владели и Биллом. «Это чудо, что я нашла такого человека», — думала она.
