знаешь ли, снимала ее для обложки романа. Было бы недурно поработать на нее еще.
— А Дуг тебе позволит? — спросила Мэйбл. — Ведь, что ни говори, это тоже фотография…
Глэдис вздохнула. Она все время забывала, что отныне ее свобода жестко ограничена.
— Не знаю. Я его пока не спрашивала, но с него станется. Впрочем, портретные съемки вряд ли займут больше двух-трех часов, так что я могу вообще ничего ему не говорить. К тому же я делаю это просто по дружбе.
— Как жаль, — печально сказала Мэйбл, — что тебе, лучшей фотожурналистке страны, приходится отказываться от карьеры из-за этого… ну просто слов не нахожу.
— Очевидно, это и было главным условием «сделки», которую мы заключили, когда поженились. Хотя тогда Дуг не был так категоричен. Я просто сказала, что перестану ездить по всему миру и подставлять голову под пули, и его это вполне устроило. Во всяком случае, я не думала, что сжигаю за собой все мосты.
— Вот и не делай этого! — с горячностью воскликнула Мэйбл. — Быть может, Дуглас еще одумается. Ведь дело не в детях, а в его дурацком самолюбии. Вот увидишь, через пару лет твой Дуг уймется и будет смотреть на все по-другому.
— Я в этом сомневаюсь, — покачала головой Глэдис. Ах, разве дело в том, что Дуг не разрешает ей работать? Жила же она все эти годы и нисколько не страдала от этого. Нет, он просто ее не любит, а значит, все остальное не имеет значения. И теперь она до конца жизни останется его экономкой и гувернанткой для его детей.
Но объяснять все это Мэйбл она не стала. Глэдис поглядела на часы и поднялась из-за стола. У нее была уйма дел. Она так торопилась утром, что даже не заправила кровати и не вымыла посуду после завтрака. Глэдис тут же подумала, еще полгода назад она успела бы сделать все это еще до того, как повезла детей в школу, а теперь ей все стало безразлично. Ведь это была ее «работа», которая, как известно, не волк…
Расплатившись за кофе и бисквиты, подруги вышли на стоянку. Перед тем как сесть в машину, Мэйбл неожиданно обняла Глэдис за плечи и прижала к себе.
— Не отталкивай Пола, Глэдис, — шепнула она. — Мужчины могут быть очень хорошими друзьями, к тому же у меня такое чувство, что здесь не все так просто, как ты говоришь. Нет, ты, возможно, и сама этого не понимаешь, — поспешно добавила она, уловив протестующее движение Глэдис. — Просто когда ты говорила о Поле, у тебя были такие глаза!..
В самом деле, все утро Глэдис была сама на себя не похожа, и взгляд ее стал по-прежнему выразительным и живым только тогда, когда она рассказывала Мэйбл о Поле Уорде.
— Я знаю, — негромко сказала Глэдис. — Наверное, он просто жалеет меня.
— Ничего подобного! Даже сейчас ты не похожа на человека, которого нужно жалеть, — возразила Мэйбл, впрочем, слегка покривив душой. — Ты — красивая, умная женщина, и любому мужчине было бы приятно встречаться с тобой. Я почти уверена, что Пола Уорда тянет к тебе. Просто он из тех редких мужчин, которые умеют, хранить верность собственной жене. С моей точки зрения, это как раз та самая ложка дегтя, которая способна испортить бочку меда.
Глэдис невольно рассмеялась.
— Ты безнадежна, Мэйбл! — воскликнула она. — Просто не представляю, как с такими взглядами тебе удается довольно мирно жить с Джеффом. Кстати, я давно хотела тебя спросить, кого еще ты завлекла в свои сети?
— Никого, — покачала головой Мэйбл. — Дэн Льюисон завел себе подружку на двадцать лет моложе себя. Гарольд и Розали собираются пожениться, как только она получит развод. В общем, я, как говорится, осталась «без места», если не считать Джеффа. Справедливости ради надо сказать, что во время нашей поездки в Европу он был настоящим паинькой, так что я даже получила удовольствие.
— Может, дать тебе номер телефона Пола? — поддела ее Глэдис и тут же подумала, что никогда этого не сделает. У них с Мэйбл вообще не было секретов друг от друга, однако Глэдис все же не захотела признаться подруге, насколько привлекательным показался ей Пол Уорд на самом деле.
— Давай, если не жалко. Миллионеры на дороге не валяются, — пошутила Мэйбл. — Но лучше оставь- ка ты его себе, Глэд. Нюхом чую, он тебе еще пригодится. Что касается Дугласа, то, когда сегодня он вернется домой, возьми что-нибудь потяжелее и тресни его со всей силы по башке. Уверяю тебя, это пойдет на пользу вам обоим.
На этом подруги расстались. Глэдис села в машину и поехала домой. После встречи с Мэйбл на душе у нее стало значительно легче. Разумеется, она была далека от того, чтобы воспринимать слова Мэйбл буквально, однако жизнерадостность подруги оказала на нее благотворное действие. Во всяком случае, теперь Глэдис могла взглянуть на свою жизнь под несколько иным углом.
Остаток дня был заполнен обычными делами. Поздно вечером, когда Дуг вернулся домой после ужина с клиентами, она уже спала, так что за весь день они не сказали друг другу ни слова.
Проснувшись на следующий день, Глэдис натянула джинсы и майку и первым делом сбежала вниз, чтобы выпустить собаку и забрать из почтового ящика газеты. Вернувшись в дом, Глэдис вошла в кухню и, бросив «Уолл-стрит джорнэл» и «Нью-Йорк тайме» на тот конец стола, где обычно сидел Дуг, стала варить кофе. Уже раскладывая по тарелкам овсянку, она нечаянно бросила взгляд на газеты и увидела на первой странице фотографию Селины. Ту самую, которую сделала этим летом.
«Странно», — подумала Глэдис, придвигая к себе «Нью-Йорк тайме» одной рукой (в другой она держала кастрюльку с кашей) и открывая первую страницу.
В следующее мгновение она вздрогнула. Жидкая овсянка выплеснулась на пол. В передовице писали об авиакатастрофе, происшедшей прошлой ночью. «Боинг», летевший рейсом Лондон — Нью-Йорк, упал в море. ФБР подозревает, что в салоне сработало взрывное устройство значительной мощности, никто не взял на себя ответственности за террористический акт — вот что узнала Глэдис, пробежав глазами статью. «Никто из пассажиров не спасся!» — гласил один из заголовков.
— О боже! Седина погибла!.. — ахнула Глэдис, без сил опускаясь на подвернувшийся под ноги табурет. — Какая трагедия! А каково сейчас Полу!..
Ей ужасно хотелось как можно скорее связаться с ним, но она не знала, куда писать или звонить. Но, главное, что она ему скажет?! Всем, кто хоть раз видел их вместе, было очевидно, что Пол без ума от Селины. И вот теперь ее не стало…
Глэдис все еще читала статью, когда, протирая глаза, в кухню вошел Сэм.
— Привет, мам. Что с тобой? — спросил он, увидев лужу овсянки на полу и убитое выражение лица Глэдис.
— Я… Н-нет, ничего. Просто я прочла одну статью… — Внезапно она решилась. — Помнишь дядю Пола? Его жена погибла вчера в авиакатастрофе.
— О! — выдохнул Сэм. — Пол, наверное, очень огорчен. Правда, миссис Селина не очень любила его яхту, но все равно жалко…
Очевидно, для Сэма яхта пока была значительно важнее, чем смерть малознакомого человека, но по его лицу Глэдис поняла, что сын искренне сострадает Полу, которого он считал своим другом.
Она хотела что-то сказать, но в кухню уже спустились остальные дети и Дуг, на ходу завязывавший галстук.
— Что случилось? — спросил он, сразу почувствовав, что что-то неладно. У Глэдис был совсем убитый вид.
— Жену моего друга Пола разорвало на куски бомбой, — объявил Сэм драматическим тоном. — И она упала в море вместе с самолетом.
— Очень грустно, — сказал Дуг, наливая себе кофе. Он ничего не понял. — Это что же у тебя за женатый друг?
— Пол Уорд, — объяснила Глэдис. Язык плохо ее слушался, и, чтобы произнести эти несколько слов, Глэдис пришлось сделать над собой изрядное усилие. — Я тебе говорила… Этим летом он отдыхал в Харвиче, и мы с Сэмом катались на его яхте. Он был женат на Селине Смит.
— Как это ее угораздило сесть в заминированный самолет? — пробормотал Дуг, пробежав глазами заголовки. — Джесс, помоги матери убрать овсянку с пола…
С этими словами он отложил «Тайме» и взял в руки свой любимый «Уолл-стрит джорнэл». Насколько
