— Я тоже так думаю, — ответила Элис и вздохнула, и после этого они долго лежали рядом, и молчание, казалось, только объединяло их. Джим уснул, а Элис еще долго лежала без сна, хотя за сегодняшний день порядком устала. Вглядываясь в темноту комнаты широко раскрытыми глазами, она думала о Джонни. Уже далеко за полночь Элис бесшумно встала и, накинув халат, вышла в коридор. Она уже направилась к лестнице, собираясь спуститься и согреть себе молока, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы, как вдруг увидела Джонни, который как раз в этот момент появился из спальни Шарлотты. Все это время он был с ней — держал ее за руку, пока она не уснула. Теперь она спала и улыбалась во сне — может быть, в ее снах нашлось место и ему?
Зашел он и в комнату Бобби. Джонни объяснял брату, почему он не может остаться, почему должен двигаться дальше и как важно уметь хранить в сердце память о тех, кого любишь.
— Значит, ты все-таки уходишь? — спросил его Бобби, но в отличие от Элис предстоящая разлука его, похоже, не пугала. Несмотря на свой возраст — а может, именно благодаря ему, — он не только сумел лучше понять объяснения брата, но и принять их, и теперь в его душе не было ни сомнений, ни страха. Он точно знал, куда уходит Джонни и почему, вот только объяснить это он не мог.
— Да, ухожу, — честно ответил Джонни, который никогда не обманывал младшего брата.
— А ты еще вернешься? — спросил Бобби, и его глаза широко открылись.
— Может быть. Но, если честно, вряд ли.
— Спасибо, что помог мне снова научиться говорить, — торжественно сказал Бобби. — Без тебя вряд ли бы у меня что-нибудь получилось, — добавил он. Джонни-то хорошо знал, что это чистая правда.
Братья некоторое время сидели обнявшись. Потом Джонни накрыл Бобби одеялом, и мальчуган закрыл глаза. Он тоже улыбался во сне, и было ясно — он никогда не забудет своего старшего брата, на которого он становился все больше похож.
Обо всем этом Джонни рассказал Элис, пока они, обнявшись, спускались по лестнице. В самом низу он вдруг спохватился и вернулся к себе в комнату. С минуту Джонни стоял там, оглядываясь по сторонам и думая о том, как сильно ему будет не хватать матери, брата, сестры, отца. Вернувшись в кухню, он напомнил Элис, чтобы она сохранила для Бобби его любимый спортивный джемпер. Он сможет носить его, когда вырастет, сказал Джонни, а до тех пор Шарли тоже иногда может его надевать.
И как только он сказал это, Элис почувствовала, как к глазам снова подступают слезы. Она поняла, что означают эти слова. Пора было расставаться. Когда Джонни хоронили, Элис так и не попрощалась с ним — она просто не смогла подойти к гробу и прикоснуться к холодной щеке сына. Быть может, именно поэтому он и вернулся — вернулся, потому что она так и не сказала ему последних слов. А может, ему действительно нужно было привести в порядок их жизни и научить своих близких жить достойно и счастливо и без него. Как бы там ни было, Джонни завершил все, что должен был сделать, он все устроил так правильно и надежно, как делал все и всегда. За три месяца он сделал счастливыми многих людей, он поддержал и укрепил свою семью, помог выдержать испытание Бекки.
Джонни подождал, пока мать подогреет молоко, а потом сел рядом с ней и стал молча смотреть, как она пьет. Отставляя в сторону стакан, Элис взглянула на сына и поняла, почему не сможет уснуть этой ночью. Значит, он все-таки уходит, отправляется в дальний путь, и она уже никогда-никогда его не увидит. Мысль эта причинила ей такую боль, что Элис не смогла произнести вслух те несколько слов, которые собиралась сказать. Она только несколько раз судорожно сглотнула, и Джонни покачал головой.
— Не надо… — сказал он негромко. — Не стоит начинать все сначала. Отпусти меня, мама. Так будет легче и тебе, и мне. Кроме того, я ведь останусь с тобой, ты же знаешь.
— Мне будет легче?! Что я буду без тебя делать? Я так привыкла видеть тебя, разговаривать с тобой… — Элис уже с трудом сдерживала рыдания.
— Ты будешь очень занята, — уверенно сказал он и улыбнулся. — Ведь у тебя есть отец, и Шарли, и Бобби. — Он крепко прижал ее к себе и тотчас отпустил, а Элис посмотрела ему в глаза. Сколько боли, страдания, нежности было в этом взгляде!
— Я люблю тебя, сынок, как я люблю тебя!
— Я тоже очень люблю тебя, мама.
— Ты… ты самый лучший сын, такой сильный и умный, и я горжусь тобой. И всегда буду гордиться.
— И я горжусь тобой. Ты самая лучшая мама на свете. — Джонни вдруг выпрямился и зашарил по карманам с таким видом, словно что-то забыл, а сейчас вспомнил. — И еще одно… — проговорил он, протягивая ей небольшую коробочку, неумело завернутую в бумагу. — Вот, это тебе и папе. Эта вещь… я думаю, она сделает вас обоих очень, очень счастливыми.
— Что это? — удивилась Элис. — Можно открыть?
— Нет, не сейчас, — твердо ответил он, опуская коробочку в карман ее халата.
Потом Джонни медленно шагнул к двери, ведущей в сад, и, взявшись за ручку, широко ее распахнул. Мать и сын долго стояли на пороге и глядели в ночную темноту. Джонни обнял Элис и прильнул к ней всем телом, как он делал, когда был маленьким. Ночь была прохладной, но Элис было тепло то ли от выпитого молока, то ли от близости самого дорогого ей человека. Душу ее переполняли любовь и спокойствие, которые — она надеялась — останутся с ней навсегда.
Наконец Джонни наклонился и поцеловал ее. Элис тоже поцеловала его в последний раз, и он шагнул в ночь. Ей хотелось побежать за ним, чтобы остановить и вернуть, но ее ноги словно приросли к полу. Джонни сделал несколько шагов по тропинке, потом обернулся и прощально взмахнул рукой. Элис тоже помахала ему и улыбнулась из последних сил, хотя по лицу ее текли слезы. Ей было грустно, но это была особенная грусть, к которой примешивались и благодарность, и надежда на будущую встречу. Она на секунду прикрыла глаза, чтобы стряхнуть с ресниц соленые капли, но Джонни уже исчез, бесшумно растворившись в ночи на пути туда, куда она не могла за ним последовать.
Элис еще долго стояла на пороге, потом тихо закрыла дверь и вернулась в теплую светлую кухню. Ей все еще не верилось, что Джонни ушел. Она не могла, не хотела в это верить, как не хотела верить в его смерть полгода назад, но сейчас все было иначе. Джонни был прав, когда предсказывал это, хотя Элис по- прежнему не могла смириться с разлукой. Ее сердце все еще полнилось воспоминаниями о нем — о том, каким Джонни был до своей смерти и каким он вернулся к ней после нее.
Но когда Элис поднялась в спальню и взглянула на спящего Джима, ход ее мыслей изменился. Она поняла, что Джонни — их вечно юный мальчик — всегда будет с ними — в их памяти, в их сердцах и в тех добрых делах, которые он для них сделал.
Раздеваясь, Элис вспомнила о маленькой коробочке, которую Джонни опустил в ее карман. Чтобы не побеспокоить мужа, она отправилась в ванную комнату, включила свет и достала таинственный подарок. Когда она развернула бумагу, Элис рассмеялась вслух. Что за глупая шутка, подумала она. И что это он придумал?!
И в самом деле, ничем иным это просто не могло быть. В руках Элис держала тестер для определения беременности, какой можно купить в любой аптеке. «Зачем он мне?» — подумала Элис. Быть может, таким странным способом Джонни хотел напомнить ей о том, о чем они с Джимом уже давно перестали думать. Когда-то они всерьез собирались завести четвертого ребенка, но после несчастья с Бобби больше не возвращались к этому вопросу. Да и сейчас Элис, наверное, не решилась бы — она боялась возврата к безрадостному прошлому. Правда, Джонни изменил их жизни, но ведь его с ними больше не было, и теперь вся ответственность лежала на них.
Но пока Элис стояла в ванной, держа в руках тестер, у нее в ушах снова раздался голос сына, который настойчиво советовал ей воспользоваться реактивами.
«Давай же, мама, не бойся… сделай это…» Эти слова прозвучали так ясно, словно он снова стоял у нее за спиной. Элис даже обернулась, но если Джонни и был здесь, то она его не увидела. Зато она ощущала его присутствие в своем сердце, в котором бережно хранила самые подробные воспоминания о нескольких — увы, слишком коротких — месяцах, которые он провел с ними. Это время было насыщено множеством удивительных событий и переживаний, и в голове у нее все перепуталось, и все же главное Элис помнила. Перебирая в уме все, что случилось с ней в последние дни и недели, она подумала о недавнем недомогании, которое выразилось в легкой тошноте и головокружении и которое она приписала приступу язвы. Но что, если это была вовсе не язва? Что, если Джонни действительно хотел ей что-то сказать своим глупым подарком? Нет, Элис и мысли не допускала, что с ней могло случиться что-то
