– Нет, я-то как раз слишком стар, а потом... – Он нахмурился от нахлынувших мыслей, снова встретившись с Ханной взглядом; оба они сейчас думали об одном и том же. – Я никогда не мог представить себя мужем Мэри-Эллен, а кроме нее, у меня больше никого не было. Уже много лет.
Ханна знала, что Иеремия встречается только с Мэри-Эллен, но после того, что он пережил этой ночью, ему нужно было поговорить с ней, и она сама это понимала. Она была его другом.
– Почему тебе ни разу не захотелось жениться на ней?
Ханна всегда недоумевала по этому поводу, хотя, как ей казалось, она знала, в чем причина. И была не слишком далека от истины.
– Она не та женщина, которая мне нужна, Ханна. И я не имею в виду ничего плохого. Сначала она действительно не хотела выходить за меня замуж, хотя мне казалось, рано или поздно ей этого захочется. Она хотела быть свободной. – Иеремия улыбнулся. – Это очень независимое маленькое существо, которому всегда хотелось самой воспитывать своих детей. По-моему, она испугалась, что люди будут говорить, что она, дескать, вышла за меня замуж ради корысти или решила нажиться за мой счет. – Иеремия вздохнул. – Вместо этого ее стали называть шлюхой. Только она, кажется, не слишком переживала из-за таких вещей. Она всегда говорила, что считает себя порядочной женщиной и что у нее нет никого, кроме меня, так что ей наплевать на всякую болтовню. Однажды я сделал ей предложение. – Увидев ошеломленное лицо Ханны, Иеремия усмехнулся: – Она мне отказала. Это случилось как раз тогда, когда проклятые бабы в Калистоге стали говорить о ней бог знает что. Мне всегда казалось, что это дело рук ее матери. Ей хотелось, чтобы я взял Мэри в жены. Возможно, так оно и было бы, только Мэри-Эллен послала меня ко всем чертям. Она заявила, что не станет выходить замуж из-за каких-то старых вешалок. По-моему, она тогда еще любила своего пьяницу-мужа. Он ушел от нее два с лишним года назад, но Мэри продолжала надеяться, что он все-таки вернется. Я понял это из ее разговоров. – Иеремия снова улыбнулся. – Я рад, что он так и не вернулся. Мне было хорошо с ней.
А ей было хорошо с ним. Иеремия обставил дом Мэри и покупал вещи для ее детей, когда она соглашалась принимать подарки. Они провели вместе семь лет, а мужа Мэри уже два года как не было в живых. Они оба привыкли к установившимся между ними отношениям. Каждый субботний вечер Иеремия приезжал в Калистогу и оставался у нее на ночь. Детей на это время отправляли к матери Мэри. Теперь они уже не старались скрывать свою связь так, как делали это раньше. Им больше незачем было таиться: все в городе знали, что Мэри стала подругой Иеремии Терстона... Терстоновской потаскухой, как называли ее раньше. Однако теперь этого уже никто не осмеливался произносить. Иеремия лично разделался кое с кем, повторившим эти слова. Однако он сам понимал, что представляла собой Мэри-Эллен. Таких, как она, женщины всегда недолюбливают и ревнуют к ним мужчин. Рыжие волосы, длинные ноги и полные груди делали ее красоту вызывающей, сразу заставляли обращать на нее внимание. Мэри специально носила слишком короткие платья, чтобы какой-нибудь проезжающий мимо ковбой посмотрел на ее ноги, когда она, уступая ему дорогу, стояла на обочине с приподнятым выше лодыжек подолом. Именно так познакомился с ней сам Иеремия. Когда он освободил Мэри от остальной одежды, она оказалась еще прекраснее, чем он предполагал. Она так очаровала Иеремию, что через некоторое время он вернулся к ней снова. Вскоре Терстон убедился в ее редкостной доброте и порядочности, в том, как ей хотелось доставить ему удовольствие. Она беззаветно любила своих детей: казалось, она была готова сделать для них что угодно. Муж ушел от Мэри два года назад, и она теперь работала в гостинице на ближайшем курорте. Мэри одновременно была официанткой, танцовщицей и горничной. Она продолжала работать даже после того, как завязался их роман. Она без конца твердила, что ей от него ничего не нужно. Иеремия несколько раз пытался выбросить Мэри из головы, однако все равно тянулся к ее теплоте и нежности. Она заполняла пустоту в его сердце, и Терстона влекло к ней неистребимое желание быть кому-то в радость. Вначале он приезжал в Калистогу по нескольку раз в неделю, однако она не знала, куда деть детей, и к концу первого года знакомства они стали регулярно встречаться по субботам. Казалось невероятным, что с тех пор прошло уже семь лет. Особенно в те минуты, когда Иеремии случалось видеть ее детей. Самой Мэри-Эллен исполнилось тридцать два, но она оставалась по-прежнему красива. И все же Иеремия так и не мог представить ее в роли жены. Она казалась ему слишком умудренной опытом, слишком откровенной, слишком знакомой. Тем не менее ему нравились ее порядочность, откровенность и смелость. Она ни разу не пыталась идти на попятную из-за того, что люди могли сказать об их отношениях с Иеремией, хотя он понимал, что ей подчас бывало очень нелегко.
– Ты бы женился на ней сейчас?
Иеремия не стал уклоняться от ответа. Нет, даже теперь, спустя семь лет, он совершенно не представлял себя мужем Мэри-Эллен.
– Не знаю. – Вздохнув, он посмотрел на пожилую женщину. – Я, наверное, уже слишком стар, чтобы задумываться о таких вещах. Тебе так не кажется? – Вопрос был риторический, однако Ханна не задержалась с ответом:
– Нет, не кажется. По-моему, тебе как раз нужно это сделать, пока еще не поздно, Иеремия Терстон.
Впрочем, Ханна не считала, что его женой должна стать именно Мэри-Эллен, как бы она ей ни нравилась. Ханна знала ее всю жизнь, она видела ее насквозь, и иногда Мэри-Эллен казалась ей непроходимой дурой. Ханна первой назвала глупостью ее открытую связь с Иеремией. Однако Мэри просто невозможно было не любить из-за ее доброго сердца... Как бы там ни было, ей уже исполнилось тридцать два года, а Иеремии нужна молодая женщина, которая рожала бы ему детей. У Мэри-Эллен было целых трое своих, и она едва не умерла, рожая последнего. Только сумасшедшая на ее месте попробовала бы рожать еще раз, и она сама это понимала.
– Мне хочется увидеть малыша в этом доме прежде, чем я умру, Иеремия.
Иеремия печально улыбнулся, вспомнив о недавно умерших детях Харта.
– И мне тоже, Ханна. Только, по-моему, вряд ли кто-нибудь из нас этого дождется. – Раньше он никогда не говорил так ни Ханне, ни кому-либо еще.
– Не упрямься. У тебя было достаточно времени. Если бы ты поискал, ты бы уже давно нашел подходящую девушку.
Эти слова заставили Иеремию вспомнить о Дженни, и он покачал головой, как будто стараясь избавиться от мыслей о ней.
– Я слишком стар для девушек. Мне почти сорок четыре года.
– Ты говоришь так, как будто тебе все девяносто. – Ханна сердито фыркнула.
Улыбнувшись, Иеремия провел рукой по щетине на лице.
– Иногда мне кажется, что так оно и есть. Интересно, почему только Мэри-Эллен до сих пор не дала мне
