Это из «Нариман тарихы». А о чем здесь говорится? О том, что русские возвращались с большим обозом, а на них напали казаки. И обоз отобрали. Причем казаки эти были до присоединения к Мамаю подданными Литвы. И звали сыновей их князя Софона Богдан да Степан. Так, русские разборки. Но немцы вполне могли посчитать литовских казаков просто литовцами. Тогда же между большинством жителей Великого княжества Литовского и Великого княжества Владимирского разница была только в том, кому они подчиняются: Москве или Вильно?
Теперь про Синюю Воду. Если не учитывать Синюху, которую традиционно считают за Синюю Воду западнорусских летописей, на которой Ольгерд разбил татар (в том числе некого Дмитрия), других подходящих местечек исследователи не знают.
А вот булгарские летописи вроде знают! По утверждению Нурутдинова, конница русских на Куликовом поле стоит на берегу речки Яшелсу. А это в переводе означает Зеленая или СИНЯЯ (!) река. Яшелсу же — это река Птань, левый приток Красивой Мечи. Той самой, которая ограничивает Куликово поле с юга. И до которой, по словам русских летописцев, русские гнали татар после Куликовской битвы.
И что же это выходит? Если булгарские летописи — не настоящие, то их автор специально подгонял свои фальсификации под сообщения немецких хроник, которые почти никогда не используются историками, пишущими про Куликовскую битву? Ох, вряд ли! Что-то очень сложно получается. Фальсификации обычно пишут так, чтобы их могли массы понять и принять. А тут — специализированная такая подделка для специалистов?
Вернее, две подделки. Одна — под Сказание о Мамаевом побоище («Джагфар тарихы»), вторая — как бы сама по себе. Но в обеих есть сведения, соответствующие независимым от русских летописей источникам.
Скорее похоже, что документы эти вполне реальные. Относительно «Джагфар тарихы» очень похоже, что при своем написании в конце XVII в. ее автор, по крайней мере для описания Куликовской битвы, пользовался не столько старыми булгарскими летописями, сколько русским Сказанием о Мамаевом побоище. Произведением, в XVI–XVII вв. очень распространенным. Тут только относительно Яшелсу интересно. Хотя, честно нужно признать: основное значение слова «яшел» — все-таки «зеленый».
А вот «Нариман тарихы» я бы просто так со счетов сбрасывать не стал. Если же учитывать ее основную канву, получается такая картинка. Сражение Мамая с Дмитрием Московским произошло в рамках войны между законным царем Сарая и мятежным владельцем крымского улуса. Русские выступают в ней как союзники Тохтамыша. Литовцы — тоже. На стороне Мамая — жители причерноморской степи (от Волги до Днепра) и Крыма, независимо от их происхождения. А также отряд волжских булгар, испуганных угрозами Мамая.
Война велась на большом пространстве. После поражения на Волге от Тохтамыша Мамай отступал на северо-запад. Непонятно, правда, зачем? По логике вещей, ему нужно было идти на юго-запад.
Его движению (или движению какой-то части его войск) препятствовали войска Дмитрия Московского, охраняющие границы. Стояли они по Красивой Мече и Дону.
Войска были примерно одинаковыми по численности. Но у русских превалировала пехота, а у мамаевцев — конница.
Мамаевцам удалось переправиться через Мечу и разбить русскую пехоту. Правда, при этом они тоже потеряли довольно много. Сбили и поддерживающую пехотинцев конницу. Но потом увлеклись грабежом и попали под новый удар русской конницы. Расстроенные этой атакой, мамаевские всадники бежали. Потери у русских были значительно больше (в принципе понятно, так как пешему от конного не убежать, а наоборот — вполне).
Тут подошли части некоторых тохтамышевских военачальников. Мамай стал отступать на юго-запад, где у него были союзники — днепровские казаки. Из русских его преследовали только конники Владимира Серпуховского. Которые, кстати, если на Куликово поле и подоспели, то только к концу битвы, поскольку входили в отряд Бахта-Мохаммеда, оперировавший южнее, и подоспевший к Мече только в самом конце. Когда Мамай повернул в Крым, русские конники были отпущены домой. По пути они пограбили казаков. Те собрались и отбили свое добро, но при этом потеряли своего атамана, попавшего в плен.
Картинка получается для приученного к официальной версии ума фантасмагорическая. Но если внимательно вглядеться, выясняется: ничего принципиально невозможного в ней нет.
Мог Тохтамыш в Сарай не осенью, как получается из русских летописей, а весной прийти? Вполне. Об этом мы подробнее поговорим ниже. А пока отметим только, что для В. Л. Егорова
Могли русские выступать на стороне Тохтамыша? Почему бы и нет? Русским биться в ордынских войсках не впервой! Кстати, политического предшественника Мамая, знаменитого темника Ногоя, точно так же независимо правившего западной частью Орды между Доном и Днестром, убил русский воин, сражавшийся в русском отряде в составе войск законного хана Тохты.
Между прочим, вам не приходило на ум: а чего это, если верить русским летописям, Тохтамыш после победы над Мамаем на Русь сообщение о ней посылает? О победе над общим врагом? Или это он так дани требовал? Что-то я не помню, чтобы кто-нибудь из сарайских ханов так, намеками, это делал. Только не говорите, что он победителей Мамая испугался. Он и сам таким победителем был, так что победа над Мамаем в его глазах вряд ли столь уж много стоила. Да и потом, русские-то в битве на Куликовом поле потери понесли. А Тохтамыш, если верить нашим летописцам, без битвы обошелся. Не мог он не знать, что у него сил наверняка больше, чем у русских. Чего же это он с ними так вежливо обходился? Понятно же, что летописцы чего-то не договаривали. Может, как раз того, что сарайский хан не о своем приходе к власти сообщал, а ставил в известность союзников, что война окончилась и Мамай мертв?
А почему булгары говорят, что литовцы в войне участвовали на стороне Тохтамыша, а не Мамая? Но, простите, и наши наиболее ранние документы, как мы видели, литовцев в качестве противников Дмитрия Ивановича не называют. Похоже, до конфликта с Витовтом в 1409 г. об участии Ягайло в войне 1380 г. на стороне Мамая и на Руси не знали.
Казаки — союзники Мамая? Возможно ли это? Ведь есть легенда о том, что на Куликово поле к Дмитрию Донскому пришли донские казаки. Они-де явились с иконой Богоматери, взятой из Благовещенской церкви городка Сиротина. Образ водрузили на древке, как хоругвь, и во все продолжение битвы он пребывал среди русского войска. После победы над неприятелем казаки принесли икону в дар великому князю Дмитрию Иоанновичу, который перенес ее в Успенский собор города Коломны.
Но легенда эта в свет появилась в конце XV в. Вот, что относительно этого говорится на одном казачьем сайте{109}:
