Загадки поля Куликова

а сторожем на ней стояти из Донкова, да из Епифани, да из Дедилова шти человеком, из города по два человека;

13-я сторожа на Вязовне повыше Вязовненскаго устья на Дрыченской дороге, от Донкова двадцать верст; а сторожем на ней стояти из одного Донкова четырем человекам;

14-я сторожа верх по Вязовне на Турмышевской дороге, от Донкова двенадцать верст; а стояти сторожем из одного Донкова трем человекам»^{276} .

Вот и представьте: русские выходят к Волово и узнают, что Орда — за Мечей. Но куда она пойдет дальше и каким путем? Самое логичное — зайти на Куликово поле в верховьях Мечи и Непрядвы и встать там. Где бы враг ни пошел, всюду его можно перехватить.

Мамай при такой ситуации не мог оставить русских в стороне, потому как это давало им возможность ударить ему в тыл. Он должен был войти в междуречье Непрядвы и Мечи. Причем двигаясь с северо-запада. Тогда-то как раз Непрядва оказывалась слева от ордынцев. Больше того, она могла оказаться и за спиной. Если посмотреть на карту верховьев Упы, Мечи и Непрядвы, нетрудно заметить, что войти на Куликово поле можно только из района Волово. Так что наступающий будет двигаться именно с севера-северо-запада. При этом у русских вполне нашлось бы даже и сегодня, куда конницу запрятать. Взгляните, к примеру, туда, где на карте пос. Куприн.

Там и до сих пор у оврага, образуемого небольшим притоком Непрядвы, лески обозначены. Кстати, как раз на правом фланге русского воинства. Поставь туда конницу, и как прекрасно она ударит в тыл противнику, прорывающемуся в узкий проход между двумя оврагами! При этом много шансов, что заранее противник ее там не обнаружит. Ведь ему туда просто не для чего будет соваться. С той стороны же русских не обойдешь, раз там овраг с речкой. Правда, такая атака будет вестись не в северном направлении, так что требованию «духа южну» версия все равно не удовлетворяет. Да и до Дону далековато.

Карта истоков Непрядвы и Мечи у Волово

Зато становится очевидным, почему Дмитрий из Коломны на запад забирался. Для многих исследователей это представлялось загадкой. «Почему Дмитрий отказался от переправы через Оку около Коломны и предпочел совершить кружное движение примерно на 60 километров в сторону от Коломны, вблизи устья Лопасни?» — удивлялся полковник А. А. Строков^{277}. И предполагал (о чем я писал выше, в главе, посвященной разбору источников), что московский князь пытался обойти владения Олега Рязанского. Было время, и я склонялся к этому же объяснению. Тем более что границы Рязанского княжества для той поры точно не определены, и, вполне возможно, Дмитрий земли Олега Ивановича на самом деле обошел.

Но теперь становится ясным, что никаких надуманных объяснений и не требуется. Просто, очевидно, Дмитрий шел перекрывать Муравский шлях, по которому и должен был наступать Мамай.

А что касается местоположения полка Боброка… Ну, это же я просто первую попавшуюся версию выдвинул, которая в глаза бросается. Можно резерв было спрятать и где-нибудь у речки Филипповки, к примеру, не перед, а за правым флангом. Тогда это будет именно резерв, а не засада. Засаду вообще бессмысленно ставить за расположением собственных войск. Это же нужно заранее планировать, что именно здесь враг и прорвет оборону. А если бы он сделал это не на левом, а на правом фланге (при традиционной схеме построения и традиционном месте)? Или Дмитрий проявил высшую полководческую мудрость и специально поставил на левом фланге самые слабые части, чтобы заманить противника? Кстати, даже как-то странно, что никому не пришло на ум объявить московского князя достойным наследником мудрости Ганнибала. Тот, если помните, специально поставил под Каннами слабый центр и сильные фланги, чтобы окружить римлян.

Но никто о полководческом таланте Дмитрия Ивановича как-то не говорит. Видимо, не знали за ним такой «слабости». Да нет, конечно, это был не засадный, а резервный полк. Просто русские сперва перемололи основную массу противника, втянули в бой все его силы, а потом свежая конница атаковала. Это же азы военной тактики!

У Старого Донкова

Сразу скажу: у меня нет стопроцентных доказательств, что битва была именно в верховьях Непрядвы. Думаю, при таком ограниченном наборе источников, который имеется в распоряжении историков, можно найти еще не одно такое место. Я просто указываю на наиболее вероятный вариант, соответствующий максимальному количеству данных.

Есть еще гипотеза А. Ю. Низовского и П. Ю. Черносвитова^{278} , что сражение было в излучине Дона у речки Рыхотки. Основания у этой версии достаточно неплохие. Причем те, которых сами авторы почему-то не указывали. Дело в том, что, по «Книге Большому Чертежу» южнее устья Рыхотки располагался брод через Дон. Вот что там написано: «А по правой стороне Дону ниже Нижних Табалов, пала в Дон речка Рыхоть, от Табалов верст с 5. А с Нагаискои стороны, против Рыхоти, пала в Дон речка Поники; а ниже тех речек на Дону Тараева гора, от старого Донкова 2 версты; а ниже горы на Дону брод. А ниже того 18 верст, с правой стороны, пала в Дон речка Вязовка. А на усть Вязовки, с Крымской стороны, поставлен город новой Донков перенесен с старого места 20 верст»^{279}. Ни про какой брод выше по Дону в описи ничего не говорится. Татинский брод, который обычно считают местом переправы русских, упомянут только в писцовых книгах. Что, кстати, может вполне свидетельствовать: он имел скорее местное значение, и значительных сил через него переправить было нельзя. Старо-Данковское же городище раскопано у нынешнего села Стрешнева. Стало быть, переправившись там, русские войска окажутся как раз в излучине Дона между нынешними селами Бегичево (интересное название, да, это не в честь того Бегича, который бит на Воже?) и Полибино.

Реконструкция по А. Ю. Низовскому и П. Ю. Черносвятову

Если Мамай шел Турмышской дорогой, то он как раз сюда и должен был выйти. Потому что, если судить по росписи стражей, в междуречье Мечи и Вязовки Дрысенская и Турмышская дороги перекрещивались. Дрысенская пересекала Мечу ближе к Дону, чем Турмышская («беречи им направо от Турмыша до Коня семь верст, а налево до Дрысинского броду шесть верст»). Но уже при переправе через Вязовку ситуация менялась. Роспись указывает: «13-я сторожа на Вязовне повыше Вязовненскаго устья на Дрыченской дороге, от Донкова двадцать верст… 14-я сторожа верх по Вязовне на Турмышевской дороге, от Донкова двенадцать верст». То есть от расположенного в устье Вязовни нового Донкова до Турмышевской дороги на восемь верст ближе, чем до Дрысенской. Похоже на то, что Дрысенская шла с юго-востока на северо-запад (то есть, вероятно, именно соединяла Ногайский шлях с Муравским), а Турмышская вела с юго-запада на северо-восток. Доказательств у меня нет, но логично было бы предположить, что шла она к старому Донкову, к броду.

Кстати, Низовский и Черносвитов считают: на месте нынешнего Данкова тогда был город Чур- Михайлов. Название это всплывает в Сказании, где есть видение некого Фомы Кацыбея, поставленного великим князем на стражу на реке Чуре Михайлове: «Мужь некiй, именемъ Фома Кацыбей… поставленъ бысть стражемъ отъ великого князя на реце на Чюре Михайлове на крепкой страже от Татаръ»^{280}. Есть это же название и в «Задонщине» («У Дона великого стоят татарове поганыи цар Мамай на реце Мечне, межи Чуровым и Михайловым»), но только в Синодальном списке XVII в. И если учесть, что автор списка считал Чур-Михайлов расположенным на Мече, да еще и делил его на два различных объекта, нетрудно предположить тут как раз обратное заимствование из Сказания, причем, совершенно неправильно понятое.

Что город Чур-Михайлов существовал и располагался в районе верхнего Дона, подтверждает «Хождение Пимена в Царьград». Описывая путешествие митрополита (который, как мы помним, самовольно взобрался на это место, а потому, чувствуя себя неуверенно, аж трижды ездил к патриарху), совершенное в