насколько я сумел посмотреть, не у всякого и не везде. Как раз в открытой степи он ниже, чем, к примеру, на буграх. А траншеи-то обнаружены, насколько видно из описания, как раз в степи.
Но, бог с ним, я уж точно не биолог-почвовед. Впрочем, как и авторы георадарного исследования. Хочется спросить о другом: вы когда-нибудь слышали, чтобы на Руси хоронили павших воинов в траншеях? В то время если уж что-то рыли, то это бы были не траншеи, а ямы, чтобы на могилу больше походить. Да и ориентировали с востока на запад, а не с севера на юг.
В общем, не знаю, что это за захоронения. Скорее все же скотомогильники. А что неглубоко, так, может быть, старые, поэтому верхний слой уже размыло.
Искать — не переискать
Так что настоящее Куликово поле, похоже, еще искать и искать. И неплохо было бы для начала проверить как следует район Волово. А может, его втихую уже проверяют? Ну, не зря же сами руководители Верхне-Донской экспедиции о Муравском шляхе говорят. Да и южнее Рыхотки покопать неплохо было бы. Все же в версии о тамошнем местонахождении поля битвы тоже резон есть, хотя, на мой взгляд, и меньший, чем в Волово.
И еще: все-таки выступали ли русские в 1380 г. в качестве самостоятельной силы? Или все-таки главным огранизатором борьбы с Мамаем был Тохтамыш? И в таком случае: был ли Дмитрий Московский его союзником или просто верным подданным?
Напомню: знаком Тохтамыш нашим мог быть еще с весны 1371 г. С того самого момента, когда его монеты появляются в Сарае в первый раз, а Дмитрий решается не признавать ярлыка Мамая. И уж почти наверняка у них были возможности установить контакт в 1376-м, когда Тохтамыш довольно надолго оседает в столице Орды, а Дмитрий с помощью суздальцев ставит под контроль Булгар. Путь по Волге свободен. И нет никаких оснований не предположить, что между Москвой и Сараем не устанавливаются связи.
Вот какого плана… Признает ли Москва себя в вассальной зависимости от Сарая? Подтверждения этому нет. В принципе контроль над Средней Волгой москвичи установили в марте 1376 г., а летом 1377 г. Тохтамыш уже потерял Сарай. За год вопрос о получении Дмитрием ярлыка от сарайского хана мог и не успеть решиться. Хотя… Раньше такие дела решались достаточно оперативно.
Если же Дмитрий Московский еще в 1376–1377 гг. договорился с Тохтамышем, что признает себя его вассалом, возникает любопытная ситуация. Даже после свержения Тохтамыша можно было продолжать не подчиняться Мамаю и ничего ему не платить, а все денежки (ордынскую дань) оставлять себе. Ведь Москва признала своим сюзереном свергнутого, но живого сарайского хана, а темник столицей так и не овладел. Там сидели Араб-шах, Урус-хан, но они не слишком долго занимали престол и им явно было не до Руси.
Но вот в 1380-м весной Тохтамыш возвращается. Думаю, все же именно это время необходимо признать датой его появления, а не весну 1379-го, как можно заключить из некоторых монет. И вот почему. Летом 1379 г. ставленник Москвы на митрополию Митяй едет в Константинополь через Дон, а не через Волгу. А его противник Дионисий — как раз по Волге.
При здравом размышлении, это имеет смысл только в том случае, если к июлю-августу 1379 г. у Дмитрия отношения с Мамаем были все же лучше, чем с ханом, сидевшим в Сарае. То есть Тохтамыша там, скорее всего, еще не было, а был его противник, тот же Урус-хан. Понятно, что он не пропустил бы через Волгу ставленника московского князя, если последний признавал его врага Тохтамыша. Зато Дионисий, который не любил Москву (и, напомним, от москвичей сбежал), мог рассчитывать на понимание в тогдашнем Сарае.
А вот Мамаю в этот момент Тохтамыш еще не грозил. Да, Дмитрий тоже не был его большим другом, и дань, очевидно, давно уже не платил. Но и откровенным врагом, возможно, тоже не был. Вы помните, что принадлежность к Мамаевой Орде Бегича — вопрос дискуссионный. И что за его разгром на Воже Мамай Москве не мстил. Так что Митяя темник на время задержал. Были бы они с Дмитрием в дружбе — не задерживал бы. Но потом-то отпустил, что нереально для ситуации, когда Москва и Мамаева Орда находились бы во враждебных отношениях. И даже упомянутый ярлык дал как митрополиту. Странный ярлык, кстати, поскольку Митяй еще не был утвержден патриархом. С чего это в Мамаевой Орде заранее подтверждают его претензии на господство над Русской церковью? Насколько я знаю, предыдущие ярлыки давали все же уже утвержденным митрополитам. Такой — «на вырост» — единственный. Не демонстрировал ли Мамай таким образом свою готовность восстановить дружеские отношения?
Однако к весне 1380 г. Тохтамыш точно в Сарай вернулся. В этом, как мы видели, сходятся данные нумизматики и ряда восточных авторов. Как вы думаете, обратился бы он за поддержкой к Москве, если бы еще раньше уже давал ее князю ярлык? По-моему, ответ очевиден. Он не то что обратился бы, а просто должен был отдать приказ вассалу спешить на помощь.
Так что наиболее реальной представляется все же версия, что московский князь летом 1380 г. действовал не сам по себе, а в связке с сарайским ханом. При этом неважно, насколько Дмитрий считал себя подчиненным Тохтамышу. Важно, что вряд ли инициатором столкновения был Мамай. Скорее наступающей стороной были его противники.
За весну, как выходит по данным нумизматики, Мамай потерял Приазовье (монеты Тохтамыша в Азаке). Вполне возможно, данные булгарских летописей о битве его с Тохтамышем где-то между Доном и Волгой вполне соответствуют истине. Тогда он действительно мог оказаться летом 1380 г. в районе Воронежа, куда его отправляют некоторые русские источники. Но устраивать в этом момент нападение на Русь… У Мамая и своих забот хватало!
Зато московский князь вполне мог двинуться на юг по требованию из Сарая. Отсюда и купцы- сурожане в его войске в качестве проводников. Подробность эта, хотя и появилась в поздних документах, похожа на правду. Хотя бы потому, что выдумывать ее вроде особо не для чего.
А вот дальше до сих пор остается возможность двух сценариев. Если в это время войска Тохтамыша Мамая не преследовали (к примеру, были заняты на юге разборками с Мухаммед-Булаком в Предкавказье или двинулись сначала вдоль берегов Азова на Крым), темник мог решить сначала разбить русских. Бить противника по частям — азы тактики.
Кстати, Тохтамышевых людей в Крым на самом деле могло тянуть больше, чем добивать Мамая. Ведь верным сторонником нового сарайского хана был Кутлубуга, бывший предводитель Крымской Орды. Что этот человек, игравший далеко не последнюю роль во времена Бердибека, стал близким помощником Тохтамыша, мы знаем хотя бы по тому, что именно он возглавлял посольство Орды к Ягайло в 1392 г., о чем свидетельствует ярлык Тохтамыша. А с 1382, а то и с 1381 г. уже заправлял снова своим Крымом. Так что Тохтамыш вполне мог решить в этот момент сначала подкрепить свои силы крымскими татарами, вернув во главу их верного человека, а уж потом добивать непокорного темника.
Если так, то битва Мамая с Дмитрием должна была произойти именно у Муравского шляха, на территории, удобной для передвижения конных масс и фактически не принадлежащей ни Руси, ни Орде. Но если война Мамая с Тохтамышем была в самом разгаре, тогда на правду больше похож вариант, который я изложил в главке «Фантазия на донскую тему». Дмитрий должен был зайти значительно дальше к югу, чем традиционно считается, и перехватить отступающего от Волги Мамая где-то на Нижнем Дону. Ну, или, возможно, на Северском Донце. В общем, по пути на запад. И тогда мы вообще не знаем пока, где искать следы битвы.
Вот что в обоих вариантах, похоже, останется неизменным, это дальнейший ход событий. Разбитый в верховьях Непрядвы ли, или на Нижнем Дону, Мамай отступает на свои родные территории на Ворскле и в Поднепровье. Именно здесь, как и предполагал Ляскоронский, его настигли и добили. Бегство в Кафу — это не что иное, как попытка скрыться за границу. Причем обращаю ваше внимание: Мамай не пытается уйти в Литву. Что лишний раз доказывает: никаким союзником его Ягайло не был. Вот Тохтамыш, который с Литвой находился в тесных отношениях (и даже, если судить по его ярлыку 1392 г., получал дань с некоторых земель), после поражения от Тимура именно туда и скрылся. Что касается Мамая же, то даже его сын предпочел поступить на службу к Тохтамышу. И лишь внук пошел к Витовту.
Но в общем-то, все, о чем я говорил выше, можно характеризовать только как версии той или иной степени достоверности. Поскольку реальных данных у нас, еще раз подчеркну, очень мало. Слишком рано и
