Загадки поля Куликова

«Кроме правильнаго погребенiя были найдены целыя груды костей и череповъ, перемешанныя съ землей, въ полномъ беспорядке; попадались места очень небольшiя по объему, напр., в три-четыре куб. аршина, где костей было очень много, но кости эти по своему числу совершенно несоответствовали определенному числу костяковъ; напр.: число череповъ было гораздо больше числа тазовыхъ костей или голеней. Такiя места, очевидно, представляли собой вырытыя некогда небольшiя ямы, въ которыя въ безпорядке были свалены части разрубленныхъ труповъ»^{328}.

Вот эти ямы Забелин и счел упомянутыми в летописях захоронениями погибших при взятии Москвы Тохтамышем. Но надо сразу отметить: Султанов такого вывода не делает. Больше того, он не упоминает о находках в этом месте каких-нибудь вещей, которые можно было бы связать с XIV в., зато очень много пишет об изразцах XVI в. и о всяких вещах из Приказов. Что же касается костей, то архитектор ни разу не упоминает о том, что на них найдены следы пожара. А ведь Москва-то в 1382 г., если верить летописи, горела, и многие люди погибли в огне. Однако Султанов говорит лишь о том, что ниже фундаментов Приказов нашли еще «следы и остатки деревянных построек, погибшихъ отъ пожаровъ»^{329}.

Что это за деревянные строения, поясняет, как ни странно, именно Забелин: «Местность, где при Годунове были выстроены упомянутые Приказы… въ особенности достопамятна темъ, что въ древнее время она была занята дворомъ князя Андрея Ивановича, младшаго сына вел. Князя Ивана Калиты. Въ томъ дворе жилъ и знаменитый решитель Куликовской битвы, сынъ Андрея, Владимiръ Андреевичъ Храбрый, съ супругою Еленою Ольгердовною, которая после кончины мужа, схоронивши всехъ своихъ сыновей, оставила дворъ своему внуку, Василiю Ярославичу, единственному въ живыхъ наследнику всего рода Владимiра Андреевича»^{330}. Потом эту землю забрал себе Иван III, выстроивший здесь себе деревянный дворец на то время, пока строился каменный. 16 июля 1493 г. дворец великого князя сгорел. И до 1565 г., пока не построили Приказы, «исторiя этой местности… неизвестна»^{331}.

Вот теперь, по-моему, все очевидно. Совершенно понятно, что найденные при раскопках кости не относятся к XIV в. Ну действительно, не будем же мы на полном серьезе предполагать, что массовое захоронение жертв Тохтамыша устроили в усадьбе Владимира Серпуховского! И потом серпуховские князья еще сто лет на могильнике жили. И Иван III — тоже. Лучшего места себе для дворца он, безусловно, найти не мог! Не иначе тянуло целикого князя на кладбище!

Следы сгоревших деревянных построек — это остатки великокняжеского дворца 1493 г. После того как он был уничтожен пожаром (а Иван переехал в каменные палаты), местность оставалась в запустении. Вот в это время, безусловно, на пустыре могли кого-то и хоронить. Впрочем, как раз то кладбище, гробы которого были потом проткнуты сваями, вполне может быть кладбищем времен серпуховских князей. При усадьбе вполне могла быть церквушка, а при ней — захоронения слуг и т. п.

Массовые же захоронения разрозненных частей тел при таком раскладе относятся, скорее всего, уже ко времени существования Приказов. Не надо забывать, что среди них был и Разбойный приказ. От него остались выкопанные при строительстве памятника кандалы и прочие милые игрушки. Очевидно, разбойников здесь и держали, да и казнили, наверное. Четвертование на Руси — любимое наказание для таких случаев. Вот вам и разрозненные части тел! И без всяких следов воздействия огня на костях. Так что считать эти находки подтверждением взятия Тохтамышем Москвы не приходится. Просто Забелину хотелось пофантазировать, а остальные за ним повторяют. Ну, понятно: лень же первоисточник посмотреть!

А может, все было так?

В общем, отрицать, что в 1382 г. какой-то конфликт был, трудно. Но вот между кем и кем, по какому случаю и в каких масштабах… Напомню: как мы выяснили, ссориться Тохтамышу с Дмитрием было вроде бы не с чего. В 1380 г. против Мамая они действовали дружно. И потом сразу же начался обмен послами. Дмитрий своих шлет в Сарай уже осенью 1380 г. Летом 1381-го послы Толбуга и Мокшей (не русские, кстати) возвращаются. В тот же год на Русь едет сарайский посол Ак-ходжа (Акхозя русских летописей).

И вот тут, если верить летописцам, происходит что-то невероятное. Ак-ходжа «дошедшее до Новагорода Нижнего, и въвратися въспять, а на Москву не дръзнулъ ити, но посла некыхъ отъ своихъ товарыщевъ, не въ мнозе дружине, но ити не смехау болма»^{332} .

Надо отметить, что знаем мы об этом событии не по Троицкой летописи. Из нее Карамзиным выписан был только кусок про то, что «того же лета Царь Тохтамышъ послалъ своего посла къ Вел. Князю»^{333}. Остальное — по Симеоновской летописи и Рогожскому летописцу. То есть — по летописям еще более позднего времени. Что там было в Троицкой, мы не знаем. Но и она, как мы помним, написана была по крайней мере через четверть века после событий.

Так чего испугался посол Тохтамыша? Явно не противодействия Дмитрия. Ведь послы того только что уехали из Сарая. Наверняка взаимоотношения между Москвой и Ордой они согласовали, для этого и отправлены были. Надо так понимать, Ак-ходжа должен был Дмитрию ярлык везти.

Историки любят говорить о том, что московское княжество, победив в Куликовской битве, не пожелало платить дань. Ак-ходжа-де как раз за ней ехал, а когда узнал, что ему ничего не светит, повернул назад. Но это бред. Не платила Москва, скорее всего, еще с 1377 г., с потери Мохаммед-Булаком Сарая. Но если Дмитрий посылал послов к Тохтамышу, то вопрос о возобновлении дани не встать не мог. Значит, его либо согласовали, либо должны были согласовать в Москве. Но тогда, не доехав до нее, царский посол не мог знать, согласится ли великий князь московский платить. Что он, на слухи ориентировался? Ну, не делали так! Да и царь ему не спустил бы. Это же прямое оскорбление его царскому величеству! Даже если Ак-ходжа был самоубийцей, он все равно лучше бы в Москве предпочел голову сложить, чем в Сарай, не выполнив повеления Тохтамыша, вернулся.

Зато вполне могло быть другое. Дмитрий согласился платить дань. И попытался ее собрать. Но народ-то уже отвык. Тем более, вроде только что этих татар били, и вдруг опять раскошеливаться?! И люди (а может быть, и подчиненные Москве князья, и бояре) «возбухли». Именно потому и посол повернул назад, что его до Москвы просто не допустили бы. Попытался отправить небольшой отряд, чтобы тот Дмитрию ярлык довез (меньше народу — легче пробраться), но и тот не сумел.

Если дело обстояло так, многое объясняется. Посол вернулся ни с чем. В 1381 г. Тохтамышу выступить еще было трудно, он разборки в Орде заканчивал (напомню, что его монеты в Крыму начинают чеканиться только в 1381 г., а в Астрахани еще и в начале 1382-го сидит Мухаммед-Булак). Но к лету 1382 г. он собрал силы. И двинулся.

Дмитрий и не стал-то защищаться, потому что в случившемся не был виноват. Ушел из города, отсиделся. И Тохтамыш, обратим внимание, осаждал Москву, вместо того чтобы преследовать Дмитрия. Что ему, до Костромы не дойти было? Да нет, просто поход был не против Дмитрия, а скорее в помощь ему! Потому и ярлык московский князь получил после этих событий. С какой бы радости ордынский властитель дал его князю, восставшему против него? Тем более, претендентов было много.

Понятны и сообщения о том, что Дмитрий не мог собрать других князей вокруг себя. Дело даже не в том, что он этого и не хотел. А в том, что князья, когда с них собрались ордынский выход взять, просто отказались подчиняться. Думаю, первым как раз Владимир Серпуховский и был. Потому он и отступил при нахождении Тохтамыша дальше Дмитрия, аж на Волок Ламский (Волоколамск). И там, в отличие от великого князя, собирал войска. И поражение тохтамышевым частям нанес. А вот свой Серпухов защищать не стал. Осознавал, видимо, что иначе был бы там осажден и убит, и все.

Наконец, понятно восстание в Москве против оставшихся там княгини и митрополита. То есть, по большому-то счету, именно против князя. Вспомним: Юрий Всеволдович во время нашествия Батыя тоже из Владимира уехал войска собирать, но никто же против него не восставал. А тут вроде бы герою Куликовской битвы — не простили. Да просто он, очевидно, уже никакой любовью народной не пользовался. Поскольку,