прежнему были зажжены. Поднявшись вверх по лестнице, он увидел, что маленький Филипп спал в своей постели в соседней комнате. Взглянув на Сару, он тотчас понял, что имела в виду Эмануэль. Она была совершенно измучена невыносимыми болями. Французская девочка сказала, что роды начались рано утром, с тех пор прошло уже шестнадцать часов.
— Сара, — нежно позвал он, садясь рядом с ней на единственный стул, который находился в комнате, — это Иоахим. Я прошу прощения за то, что пришел, но сейчас больше никого нет, — вежливо извинился он, и она кивнула, поняв, что он здесь, и, кажется, она не возражала. Она вцепилась в его руку, так как снова началась схватка и длилась бесконечно долго, Сара снова закричала.
— Ужасно… хуже, чем в прошлый раз… Я не могу… Вильям…
— Нет, вы можете. Я пришел, чтобы помочь вам. — Он говорил удивительно спокойно. Эмануэль вышла из комнаты за чистыми полотенцами. — Ребенок совсем не выходит? — спросил он, глядя на нее.
— Я не думаю… я… — Теперь она вцепилась в обе его руки. — О Боже… ох, я… простите… Иоахим! Не оставляйте меня.
Она в первый раз назвала его по имени, хотя он часто называл ее Сарой, ему захотелось обнять ее и сказать, как он любит ее.
— Сара, пожалуйста… Вы должны помочь мне… все будет хорошо.
Он объяснил Эмануэль, как обхватить ее ноги, а сам держал Сару за плечи, когда начинались схватки, чтобы ей легче было тужиться. Сначала она вырывалась, но его голос звучал спокойно и твердо, казалось, он знал, что делает. Спустя около часа появилась головка ребенка, на этот раз крови было гораздо меньше. И этот ребенок оказался очень крупным, потребуется немало времени, чтобы вытолкнуть его. Но Иоахим решил остаться и помогать столько, сколько будет необходимо. Уже почти рассвело, когда наконец вышла головка и появилось сморщенное личико. Но ребенок не дышал, и в комнате воцарилась тишина. Эмануэль взглянула на него с беспокойством, удивляясь, что бы это могло значить. А Иоахим посмотрел на ребенка, затем быстро повернулся к Саре.
— Сара, вы должны потужиться как следует, — настойчиво сказал он, бросая взгляды на синеватое лицо ребенка. — Давайте… теперь, Сара, тужьтесь! — скомандовал он. И на этот раз сделал то, что раньше делала Эмануэль, — нажал на ее живот, чтобы помочь ей. И мало-помалу ребенок вышел и теперь безжизненно лежал на постели между ее ног.
Сара взглянула на него и в отчаянии вскрикнула.
— Он мертв! Боже мой, ребенок мертв! — закричала она.
Иоахим взял ребенка, все еще связанного с матерью, на руки. Это была девочка, но она не подавала признаков жизни. Он помассировал ей спину, похлопал ее. Потом, держа за ноги, перевернул головой вниз и потряс. И когда он сделал это, огромный комок слизи вылетел из ее рта. Малышка судорожно вздохнула, закричала и продолжала кричать громче, чем те дети, которых он слышал до сих пор. Она была вся в крови, и он заплакал так же, как Сара и Эмануэль, испытывая облегчение и думая, как прекрасна жизнь. Затем он перерезал пуповину и, нежно улыбаясь, отдал ребенка Саре. Он не мог бы любить Сару сильнее, даже если бы был отцом ребенка.
— Ваша дочь, — сказал он и осторожно положил ребенка, завернутого в чистую простынку, рядом с Сарой. Потом пошел помыть руки и по возможности привести в порядок рубашку. Немного погодя он вернулся к постели Сары.
Она протянула ему руку и, взяв его руку в свою, поцеловала ее.
— Иоахим, вы спасли ее. — Они долго смотрели друг на друга, и он почувствовал, что вместе с ней в эти последние часы дал жизнь новому человеку.
— Нет, — скромно отказался он. — Я просто делал то, что мог. Такова воля Бога. Все в его руках. — Тут Иоахим посмотрел на мирно спящую девочку, такую розовую, пухленькую и красивую. Малышка была прехорошенькая, и, если не считать того, что у нее были светлые волосы, она очень походила на Сару. — Она красивая.
— Красивая, в самом деле?
— Как вы собираетесь ее назвать?
— Элизабет Аннабель Вайтфилд. — Они с Вильямом решили это давно, и Сара подумала, что имя очень подходит новорожденной.
После этого он ушел, но поздно вечером вернулся снова посмотреть, как у них дела. Филипп, прижимаясь к матери, зачарованно следил за сестричкой.
Иоахим принес цветы и большой кусок шоколадного торта, фунт сахара и еще килограмм драгоценного кофе. Сара сидела в постели и выглядела на удивление хорошо, учитывая то, что ей пришлось перенести. Но на этот раз роды были легче, чем в первый раз, и ребенок весил «всего» девять фунтов. Когда Эмануэль объявила это, они все рассмеялись. Трагедии не произошло благодаря Иоахиму. Даже Эмануэль стала обращаться с ним лучше. Когда Эмануэль вышла из комнаты, Сара, посмотрев на него, поняла, что, несмотря на все превратности судьбы, она всегда останется ему благодарна и никогда не забудет о том, что он спас ее ребенка.
— Я никогда не забуду, что вы сделали, — прошептала она Иоахиму, держа его за руку.
— Я говорил вам. Все в руках Бога.
— Но вы были со мной… Я так боялась… — На глаза ее навернулись слезы при воспоминании о пережитом. Она не вынесла бы смерти ребенка, но Иоахим спас его.
— Я тоже боялся, — признался он. — Нам очень повезло. — Тут он снова улыбнулся: — Довольно забавно, она очень похожа на мою сестру.
— На мою тоже, — тихо засмеялась Сара.
Они выпили по чашке чая, а он достал припрятанную бутылку шампанского и поднял бокал за нее и долгую жизнь леди Элизабет Аннабель Вайтфилд. Наконец он поднялся.
— Теперь вы должны поспать. — Не говоря ни слова, он остановился и поцеловал ее в голову. Он коснулся губами ее волос и на мгновение закрыл глаза. — Спи, моя дорогая, — прошептал он, а Сара погрузилась в сон еще до того, как он вышел из комнаты. Она слышала его слова словно издалека, но ей уже снился Вильям.
Глава 15
К лету следующего года постоянные бомбардировки уничтожили значительную часть Лондона, но люфтваффе не удалось уничтожить британский дух. За это время Сара получила от Вильяма всего два письма, которые шли к ней кружным путем. Он уверял ее, что у него все в порядке, и упрекал себя за то, что не увез ее из Франции, когда это еще можно было сделать. Второе письмо он отправил после того, как получил письмо от Сары, и в нем он выражал свою радость, узнав о рождении Элизабет. Но он тяжело переживал разлуку с ней и беспокоился о том, что они оставались во Франции и у него нет возможности увидеть их. Вильям ничего не сообщал ей о своих попытках получить разрешение у военного министерства проникнуть во Францию, чтобы повидаться с ними, но министерство возражало. И у Сары тоже не было ни малейшей возможности вырваться из Франции. Он писал, что они не сдадут своих позиций и что война должна скоро кончиться. Но осенью от него пришло третье письмо, в котором были новости, едва не убившие Сару. Но он не осмелился скрыть их от нее, пока это не дошло до Сары каким-нибудь другим путем. Ему написала об этом ее сестра Джейн, потому что она считала, что у нее нет возможности связаться с Сарой. Их родители погибли в Саутгемптоне. Они были с друзьями на яхте, когда начался сильный шторм. Яхта затонула, и все пассажиры, находившиеся на борту, погибли, прежде чем береговая охрана успела прибыть к месту катастрофы.
Сара была убита горем и целую неделю не разговаривала с Иоахимом. За это время он узнал, что его сестра погибла при бомбардировке Манхейма. Утраты были тяжелы для них обоих.
Новости приходили все хуже и хуже. Весь мир был потрясен, узнав о нападении на Пёрл-Харбор.
— Боже мой, Иоахим, что это значит?
Эту новость сообщил ей он. К этому времени они стали близкими друзьями, и немалую роль в этом сыграло то, что он спас жизнь Элизабет. Он продолжал приносить им продукты и разные мелочи и всегда оказывался рядом, когда был им нужен. Он достал лекарства, когда у Филиппа был приступ бронхита. Сейчас эта новость, казалось, должна была все изменить. Не для них. Для всего мира. В конце дня Америка объявила войну Японии и тем самым Германии. Это ничего не меняло для нее. Фактически она была пленной. Но ее пугала сама мысль, что на Америку могли напасть. Что, если следующим будет Нью-Йорк?
