порядке. Однако никто из них понятия не имел, счастлива ли она. Весь следующий год Изабель не появлялась в замке и не хотела, чтобы Сара приезжала к ней. Сара не поехала. Джулиан один раз летал в Рим, чтобы повидать ее. Он сказал, что она стала очень серьезной и очень красивой и выглядит очень по- итальянски, и, судя по их общим счетам, она истратила целое состояние. Она купила маленькое палаццо в Риме и виллу в Умбрии. Лоренцо купил яхту, новый «ролле» и «феррари». И насколько Джулиан мог заметить, детей у них не предвиделось.
Они приехали в замок на Рождество через год, правда, неохотно. Изабель была со всеми сдержанна, Саре она подарила золотой браслет с жемчугом. На следующий день они с Лоренцо уехали кататься на лыжах в Кортину. Трудно было догадаться, как они живут. Изабель не открылась даже Джулиану. И только Эмануэль удалось разузнать правду. Она летала в Рим после деловой поездки в Лондон, где она встречалась с Нигелем и Филиппом, и позднее рассказала Саре, что Изабель ужасно выглядит. У нее были круги под глазами, она сильно похудела и совсем не смеялась. И каждый раз, когда Эмануэль с ней виделась, Изабель была без Лоренцо.
— Я думаю, что у нее неприятности, но не уверена, что она готова тебе в этом признаться. Просто постарайся держать дверь открытой, и в конце концов она вернется домой. Я в этом убеждена.
— Надеюсь, ты права, — грустно ответила Сара. Эта потеря была так тяжела для нее, она потеряла свою единственную дочь.
Глава 27
Прошли три мучительных года, прежде чем Изабель снова вернулась в Париж. Они приехали, когда Сара пригласила их на юбилей «Вайтфилда», который она устраивала в Лувре. Они заняли часть Лувра для приема. Прежде этого никогда не делалось. Эмануэль пришлось использовать свои связи в правительстве, чтобы получить разрешение. Весь прилегающий район собирались оцепить, и предполагалось для этого нанять не одну сотню музейных охранников и жандармов. Лоренцо знал, что это событие нельзя пропустить. Сара была поражена, когда они приняли приглашение. Их брак длился уже пять лет, и Сара почти смирилась с потерей Изабель. Всю свою энергию и привязанность она отдавала Джулиану, и в какой-то степени Филиппу, так как его она видела меньше. Он был женат на Сесиль уже тринадцать лет, и в прессе появлялись намеки на его связи, но никогда не утверждалось прямо. Сара подозревала, что из-за уважения к его положению. По мнению некоторых, герцог Вайтфилд был заядлым игроком в кости.
Прием, который устраивала Сара, был самым ослепительным из всех, какие видел Париж. Женщины были так восхитительны, что захватывало дух, а мужчины так представительны, что за ее центральным столом можно было бы избрать пять правительств. Там присутствовал президент Франции, Онаси-сы, Рейнеры, арабы, греки, все сколько-нибудь важные американцы и все коронованные особы Европы. Каждый, кто носил драгоценности, был там, а также множество молодых женщин, которые надеялись, что будут носить драгоценности. Там собрались куртизанки и королевы, очень богатые и очень известные. В сравнении с этим прием пятилетней давности померк. Не останавливались ни перед какими затратами, Сара сама была поражена, когда увидела это. Она сидела, умиротворенная победой, любуясь праздником, в то время как тысячи гостей ели, танцевали, пили, стараясь при этом извлечь выгоду друг из друга и воспользоваться прессой, и некоторые не слишком красиво вели себя, хотя этого никто не понял.
Джулиан пришел с очень милой девушкой, актрисой, о которой Сара читала в связи с недавним скандалом. Это была интересная перемена в нем. В последнее время он приходил с хорошенькими бразильскими моделями. Джулиан никогда не испытывал недостатка в девушках, но всегда хорошо себя вел. Они любили его, когда появлялись и когда оставляли его, никто не мог бы пожелать большего. Саре хотелось увидеть, какую жену он себе выберет, но в двадцать девять лет он, кажется, не подавал признаков того, что собирается сделать это, и она его не принуждала.
Филипп, конечно, пришел с женой, но большую часть вечера он провел с девушкой, которая работала у Сен-Лорана. Он познакомился с ней год назад в Лондоне, и, кажется, у них было очень много общего. Он всегда заглядывался на девушек Джулиана. Актрису он тоже заметил, но ни разу не оказался поблизости, чтобы познакомиться с ней, а потом они затерялись в толпе. Позднее пришлось искать Сесиль целую вечность, она весело болтала с королем Греции о лошадях.
Изабель была одной из самых красивых женщин среди присутствующих на приеме, и Сара была довольна, отметив это. Она была в облегающем черном платье от Валентино, которое великолепно подчеркивало ее фигуру, длинные черные волосы струились по спине. Изабель одолжила у Джулиана бриллиантовое колье, браслет и такие же серьги. Но ей не нужны были драгоценности. Она и без них сверкала красотой, и публика не сводила с нее глаз. Сара была рада, что дочь приехала на прием и побывала дома. У нее не было заблуждения насчет цели их приезда. Лоренцо весь вечер прочесывал толпу, преследуя королей и постоянно позируя для газет. Сара заметила это так же, как и Изабель, которая наблюдала за ним, но Сара ничего не сказала. Нетрудно было понять, что между ними что-то произошло, и она ждала, не поделится ли с ней Изабель своими тревогами, однако дочь хранила молчание. Она оставалась допоздна и танцевала со старыми друзьями, особенно с известным французским принцем, которому всегда нравилась. Было так много мужчин, готовых ухаживать за Изабель, но она уехала на пять лет, выйдя замуж за Лоренцо.
На следующий день Сара пригласила всех, кто помогал ей, на ленч к Фуко, чтобы поблагодарить их за оказанную помощь в организации приема. Конечно, там присутствовали Эмануэль и Джулиан, Филипп и Сесиль, Мигель и его друг, дизайнер, а также Изабель с Лоренцо. Ксавье уже уехал. Он попросил Сару отпустить его в Кению на несколько месяцев погостить у друга. Сначала она была против, но он настаивал, а она была так занята подготовкой к юбилею, что в конце концов уступила. Ксавье исполнилось четырнадцать лет, и больше всего ему хотелось посмотреть мир, и чем дальше уехать, тем лучше. Он любил ее общество и Францию, но его влекли экзотика и незнакомые страны. Он четыре раза перечитал книгу Тура Хейердала и, кажется, знал абсолютно все об Африке и Амазонке и еще о всевозможных уголках планеты, которые никто из его семьи никогда не хотел посетить. Он отличался самостоятельностью, в чем-то он походил на Вильяма; что-то унаследовал от Сары, был таким же ласковым, как Джулиан, и таким же веселым, как Вильям. Но в нем жили дух приключений и страсть к преодолению трудностей, которых больше ни у кого в семье не было. Все остальные предпочитали Париж, Лондон, Антибы или даже Вайтфилд.
— Мы очень скучная компания по сравнению с ним. — Сара улыбнулась. Он уже написал ей полдюжины писем с рассказами о сказочных животных, которых он видел. И собирался еще раз побывать в Кении, если она ему позволит.
— От меня он не дождался бы разрешения, — усмехнулся Джулиан. Он предпочитал софу, а не сафари.
— И от меня, — поддержал его Филипп. А Лоренцо тут же пустился в пространные рассказы о своем дорогом друге махарадже, которые всем скоро наскучили.
Но несмотря на это, они очень приятно провели время за ленчем, а позднее Вайтфилды попрощались с матерью и отправились по своим делам. Джулиан собирался с друзьями на несколько дней в Сен-Тропез, чтобы отдохнуть от проделанной гигантской работы по подготовке приема. Филипп и Сесиль летели обратно в Лондон. Нигель на несколько дней оставался с друзьями в Париже. Эмануэль снова бралась за работу, так же как и Сара. Только Изабель медлила после ленча. Лоренцо сказал, что он должен заехать за кем-то в «Гермес» и хотел бы встретиться с друзьями. Они собирались пробыть в Париже еще несколько дней. Впервые за все эти годы Изабель, кажется, хотела поговорить с матерью. Когда они наконец остались одни, возникла неловкая пауза, и Сара спросила ее, не хочет ли она выпить еще чашечку кофе.
Они заказали кофе, и Изабель села рядом с матерью. За обедом она сидела на другом конце их оживленного стола. Когда она наконец печально посмотрела на свою мать, ей на глаза навернулись слезы, и она старалась сдержать их.
— Не думаю, что теперь имею право на что-то жаловаться, не так ли? — уныло спросила Изабель, и Сара нежно коснулась ее руки, желая облегчить страдания дочери, от которых она хотела защитить ее с самого начала. Изабель получила жестокий урок, которого могло и не быть, если бы она послушала мать. — Я действительно не могу жаловаться, так как ты меня предупреждала.
— Нет, ты можешь жаловаться. — Сара улыбнулась. — Каждый имеет право пожаловаться. — И тут она решила быть с ней откровенной: — Ты ведь несчастна?
— Очень, — призналась Изабель, вытирая слезы, которые текли по щекам. — Я не могла себе
