века?
Лорн уставилась на Тула.
– Это что, юмор такой?
Аймасс поправил шлем.
– Все зависит от того, какое у тебя настроение. Она встала и пошла к лошадям.
– Ты с каждым днем становишься все более странным, – спокойно пояснила она скорее себе, чем ему. Ей вспомнилось что она увидела сегодня, открыв глаза: этот идиот и его меч. Сколько он так простоял? Всю ночь?
Адъюнкт пошевелила рукой. Она заживала очень быстро. Наверное, повреждения были не так велики, как она думала сперва.
Седлая лошадь, она наблюдала за Тулом. Воин стоял, уставясь на нее. Интересно, о чем думает тот, что прожил триста тысяч лет? А прожил ли? До встречи с ним она думала, что Аймассы не умерли, поскольку у них нет души, только плоть, которую поддерживает некая сила. Теперь она сомневалась, что это так.
– Тул, о чем ты думаешь?
Он пожал плечами, прежде чем ответить.
– О тщете, адъюнкт.
– Все Аймассы думают о тщете?
– Нет. Из них вообще немногие думают.
– Почему?
Аймасс наклонил голову набок и посмотрел на нее.
– Потому что это тщетно.
– Ладно, поехали дальше. Мы теряем время.
– Да, адъюнкт.
Она забралась в седло, недоумевая, что он имел в виду.
Книга четвертая
УБИЙЦЫ
Я видел сон:
Монета странная с двумя орлами,
На каждой из сторон прекрасное лицо.
Она кружилась и звенела,
Танцуя на ребре…
Одиннадцатая глава
Приблизилась ночь,
Пока я брел, спотыкаясь;
Мой дух, с трудом преодолевая
И камни, и деревья,
Влачился по земле.
Но, мягко, как ночь сама,
Дитя воздуха, лишенное света,
Приблизился и я к ним,
Мастерам, что камень резали во тьме,
И только видели их звезды за работой.
– Где солнце? – их спросил я.
– И не его ли облик и тепло я ощущаю
В том, что вы творите? Один из них ответил:
– Никто из смертных на земле
Не может противиться его лучам,
И разум угасает, когда опускается тьма,
То, что творим мы ночью этой —
Могила для тебя и рода твоего.
– Простите, что помешал вам, —
Сказал я.
