– ТЫ можешь увидеть прошлое, как будто в заплесневелой, старой книге. Чем дальше ты смотришь назад, тем старше страницы, тем меньше на них информации. Они практически рассыпаются в твоих руках, и в конце концов ты остаешься с горсткой слов, многие из которых написаны на неведомом языке, – Маппо надолго закрыл глаза, а затем поднял взгляд вверх и продолжил: – Где-то среди этих рассыпанных слов перечислены создания, Изменяющие Форму. Они старше Сольтакена и Д'айверса, они считались старыми даже в Древние времена. Ни одна из рас не может провозгласить себя самой главной, поэтому образовалось четыре Старших Расы: Ягуты, Форкрул Эссейл, Тлан Аймасс, К'Чейн Ше'маль.
– Ни один из Изменяющих Форму не хочет подчиняться другому – в обычных обстоятельствах так оно и есть. Существуют исключения, но я не хочу вдаваться в подробности. Однако внутри каждого из них скрывается гнев – такой же древний, как и животная лихорадка: соблазн иметь господство. Командовать всеми остальными Изменяющими Форму, создать армию подобных тварей, которые бы стали рабами всех прихотей и желаний. Армия постепенно превратилась бы в империю. Империя ярости, которой до сих пор не видел белый свет…
– Ты утверждаешь то, – проворчал Скрипач, – что империя, рожденная Сольтакенами, будет изначально хуже и злее, чем любая другая? Я удивлен, Трелл. Злоба распространяется подобно раку в любой организации – будь она человеческой или нет, тебе же об этом очень хорошо известно. И со временем злоба растет. В конце концов, она становится вполне обыденным явлением. Проблема заключается в том, что препятствовать этому явлению неимоверно сложно.
В ответ Маппо выдавил лишь горькую улыбку.
– Хорошо сказано. Скрипач. Когда я говорил о ярости, то имел в виду последствия хаоса. Могу заверить со всей ответственностью: террор способен процветать также и в полном порядке, – Трелл в третий раз повел плечами, отодвинулся от стены и принялся разминать затекшие мышцы спины. – Изменяющие Форму способны собраться лишь при упоминании, что где-то рядом располагаются врата, ведущие их к господству. Стать богом среди Сольтакенов и Д'айверсов – да об этом мечтает каждый Изменяющий Форму, и его не остановят никакие преграды. Скрипач, мы полагаем, что врата располагаются прямо под нами и что Искарал Пуст сделает все, чтобы ни одна из этих тварей их не обнаружила. Священник Тени пошел даже на то, чтобы создать ложные тропы в пустыне, ложные отпечатки человеческих следов, которые якобы ведут к вратам.
– Думаешь, Пуст приготовил какую-то роль для вас с Икариумом?
– Вполне возможно, – заключил Маппо. Его лицо внезапно стало пепельно-серым. – Мне кажется, что он знает всю нашу подноготную, в том числе и об Икариуме. Он знает…
«Знает что?» – хотел было спросить Скрипач, однако сразу же догадался: Трелл не станет пускаться в объяснения. Имя Икариума было известно – не повсеместно, но достаточно широко. Вокруг этого странника – полукровки-Ягута – кружились, подобно рою надоедливых мух, слухи о зверских убийствах и геноциде, которым он был виной. Сапер мысленно покачал головой. Насколько он мог узнать Икариума, все эти сплетни чистой воды абсурд. Ягут был великодушным и сострадательным. И если страх окружающих все еще следовал за ним по пятам, то это было пережитком прошлого – в конце концов, юность всегда являлась порой максимализма. Икариум был слишком мудр и опытен, на его шкуре осталось слишком много шрамов, чтобы можно было представить его купающимся в реке крови. И на что только рассчитывал Искарал Пуст? Во что он пытался их ввязать?
– Возможно, – произнес Скрипач, – вы с Икариумом являетесь последней линией обороны священника Тени. Особенно если Тропы пересекаются здесь. «Конечно, спрятать врата от Изменяющих Форму – это весьма благородное и почетное дело, однако оно может стать фатальным… или даже хуже того».
– Возможно, – угрюмо подтвердил Трелл.
– Что ж, вы можете выйти из этой игры раз и навсегда. Трелл поднял взгляд и сухо улыбнулся.
– Боюсь, у Икариума есть своя собственная цель, которую необходимо отыскать. И она для него настолько важна, что мы вынуждены остаться.
Глаза Скрипача сузились.
– Каждый из вас приложит все усилия, чтобы воспрепятствовать использованию врат, не так ли? Об этом известно Искаралу, и он искренне надеется на это, не так ли? Священник хочет использовать благородство и чувство долга против вас же самих.
– А это очень действенная уловка. Если он увидит ее эффективность, то попытается воспользоваться ею против вас троих.
Скрипач нахмурился.
– Наверное, он приложил немало усилий, чтобы найти во мне слабое место, на котором можно сыграть. Солдаты всегда полагаются на чувство долга и чести, не так ли? А Худ этого до смерти боится. Что касается Крокуса, то он верен Апсале. А вот в отношении нее… – сапер погрузился в молчание.
– Точно, – Маппо протянул руку и положил ее на плечо Скрипача. – Теперь я вижу причину твоих страданий. И сочувствую тебе.
– Ты сказал, что вы сможете проводить нас в Треморлор.
– Конечно, дорога ведь очень опасна. Икариум принял решение выступить вашим проводником.
– В таком случае Треморлор действительно существует.
– Практически уверен.
– Кажется, пришло время присоединиться ко всем остальным.
– И рассказать им о наших размышлениях?
– Дыханье Худа, нет, конечно! Трелл кивнул, вскакивая на ноги. Скрипач предостерегающе зашипел.
– Что случилось? – спросил Маппо.
– Светильник потух – должно же было это когда-то случиться. Осторожно, мы в полной темноте, Трелл.
Храм производил на Скрипача гнетущее впечатление. Гигантские широкие стены первого этажа
