характере капитана, немного согрело его душу. «Дыхание Худа, да ведь имперские указы сегодня не стоят даже тех масляных чернил, которыми они пишутся…»
– Еще одной причиной опасения является тот факт, – продолжил Елан, – что капитан, по всей видимости, обладает незаурядным умом. Однако он это искусно скрывает – на поверхности одни только увертки да прибаутки. Без сомнения, он встретился с тобой в таверне, преследуя свои тайные цели.
Калам иронизировал над собой.
– Неудивительно, что я понравился ему с первой минуты нашего разговора.
Елан засмеялся мягким и сдержанным смехом.
– Думаю, не станет неожиданностью и прекрасная кухня на наших столах в течение всего путешествия.
Калам сдержал усмешку и произнес:
– Полагаю, что не будет ошибкой вновь показать тебе спину, Салк Елан, не ожидая атаки исподтишка.
– Понимаю, что ты обескуражен, – невозмутимо произнес мужчина. – Я бы не хотел, чтобы мы вновь вспоминали об этом случае.
– Я рад, что мы поняли друг друга, поскольку твои объяснения дают больше течи, чем та посудина, на которой мы сейчас находимся.
– Рад? Какая недооценка чувств, Калам Мекхар! Да я просто счастлив, что мы так легко нашли общий язык.
Калам отступил назад и глянул сверху на главную палубу. Тем временем казначей продолжал свою гневную тираду в отношении капитана. Вся команда не двигалась, молчаливо взирая на неприятную сцену.
– Ужасное нарушение этикета, как ты думаешь? – спросил Салк Елан.
– Вся команда принадлежит капитану, – произнес убийца. – И если он имеет что-то против, то настала пора об этом объявить. По крайней мере, капитану не пристало выслушивать визги такой болонки.
– Тем не менее я полагаю, что нам стоит вмешаться. Калам отрицательно покачал головой.
– Это совсем не наше дело. Кроме того, мы не сможем никак изменить ситуацию. Однако знай: мое мнение не должно повлиять на тебя.
– Как это не наше дело, Калам? Ты хочешь, чтобы во время похода команда поливала нас дегтем? Или, может быть, тебе нравится, когда кок плюет в рисовую похлебку?
«У этого ублюдка что-то на уме».
Калам увидел, как Салк Елан осторожно спустился вниз на палубу, и последовал его примеру.
– Уважаемый господин, – окликнул Елан. Казначей и оба его телохранителя обернулись.
– Я верю, что вы очень высоко цените терпение капитана, – произнес Елан, продолжая к ним приближаться. – Однако на другом судне и вас, и ваших избалованных слуг уже давно выбросили бы за борт. О да, вы начнете тонуть, как балластные камни, и это превратится в весьма захватывающее зрелище.
Один из телохранителей взревел и двинулся вперед; его большая волосатая рука сжала рукоятку сабли.
Казначей под капюшоном из тюленьей кожи странно побледнел; на лице не было ни одной капли пота, несмотря на жару и тяжелый напанский плащ, покрывающий его сутулое тело.
– Твои слова похожи на дерзкие ветры, которые испускает анус краба! – завизжал он. – Катись обратно в свою дыру, кровавое дерьмо, пока я не позвал полицейских судей гавани, которые мгновенно нарядят тебя в цепи, – человек поднял вверх бледную руку с длинными пальцами. – Менара, избить этого человека до бесчувствия.
Телохранитель, удерживая руку на эфесе, двинулся вперед.
– Довольно комедии! – проревел капитан. В ту же секунду полдюжины моряков по вскакивали со своих мест и остановились между Салк Еланом и усатым телохранителем, угрожающе подняв в воздух ножи. Последний помедлил и повернул назад.
Капитан улыбнулся и положил руки на пояс.
– А сейчас, – произнес он тихо и рассудительно, – мы с этим крохобором продолжим дискуссию в моей каюте. Тем временем мой экипаж поможет этим проклятым Худом слугам прийти в себя – они примут ванну, а корабельный парикмахер осмотрит их на наличие паразитов, которых я крайне опасаюсь на своем борту. Вслед за этим можно приступить к погрузке на «Тряпичную пробку» остатков провизии казначея, однако стулья из свинцового дерева все же придется оставить – они пойдут в счет уплаты налогов на таможне, и это ускорит нашу отправку. И последнее: все проклятия и ругательства, сколь изобретательными они бы ни были, на нашей палубе могут исходить только от меня, и ни от кого другого. На этом, джентльмены, позвольте закончить.
Возможно, казначей и собирался что-либо возразить, однако организм его подвел. Пошатнувшись, бледный любитель покричать упал без памяти на палубу. Пара телохранителей принялась суетиться вокруг, не зная как подступить к своему начальнику, а затем остановились, тупо уставившись вниз.
Через мгновение капитан вынужден был вновь взять слово.
– По всей видимости, мне нужно сказать кое-что еще. Отнесите крохобора под палубу и снимите с него этот ужасный плащ. У корабельного цирюльника, похоже, прибавилось дел, а мы теперь не можем выйти в море, – обернувшись к Каламу с Салк Еланом, он добавил:
– Теперь в своей каюте я ожидаю вас, джентльмены.
Комната оказалась немногим более просторной, чем апартаменты Калама, однако была практически
