Спустя час после битвы при горном кряже Гелор воздух начал заполняться запахом жженых волос и ужасающей тошнотворной вонью горящей плоти.
Антилопа обнаружил хромающего Листа в поселении, однако на тонком, покрытом потом лице юноши было написано выражение решимости. Увидев приближающегося историка, капрал произнес:
– Мои способности в верховой езде ничуть не ухудшились, однако прошел всего лишь час времени. Моя нога уже онемела – люди говорили, что это свидетельствует о том, что инфекция обязательно вернется.
Четверо суток спустя Антилопа приблизился к носилкам, на которых находился юноша. Историк был уверен, что парень уже прошел через ворота Худа. Беспокойная виканская домохозяйка осмотрела Листа уже в дороге. Антилопа увидел ее мрачное выражение лица в тот момент, когда женщина ощупывала отечные гланды юноши, располагающиеся сразу под гладким подбородком, покрытом редкими клочками мягких волос. Затем женщина подняла голову и взглянула на историка.
Он сразу узнал ее, и она – тоже. «Эта женщина когда-то предлагала мне еду».
– Ничего хорошего сказать не могу, – произнесла старуха.
Помедлив, она порылась в многочисленных карманах своего огромного платья, а затем вытащила небольшой, размерами с костяшку пальцев предмет, похожий на кусочек заплесневелого старого хлеба.
– Над ним, без всякого сомнения, насмехаются духи, – произнесла старуха на малазанском языке. Затем она размотала огромное количество бинтов, сняла повязки и осмотрела небольшую рану бордового цвета. Он нее исходил крайне неприятный запах тухлого мяса. Не медля ни секунды, женщина размяла свой маленький предмет в пальцах и густо намазала им края раны. Затем она вновь плотно укутала стопу в лошадиную шкуру.
«Шутка, которая заставляет Худа нахмуриться».
– Лист, ты должен быть готов в скором времени приступить к своим обязанностям, – тихо произнес Антилопа, даже не надеясь на ответ.
Однако юноша, к всеобщему удивлению, открыл глаза и кивнул головой.
– Я должен кое-что рассказать вам, сэр, – произнес едва слышно капрал. – В бреду у меня были некоторые видения, и, по всей видимости, они отражали наше будущее.
– Подобные видения действительно иногда встречаются.
– Какой-то бог из темноты протянул руку, схватил мою душу и потащил ее вперед – через дни, недели. Историк… – юноша помедлил, чтобы вытереть пот со лба. – К югу от реки Ватары есть земли… Мы пойдем к месту, где покоятся древние истины.
Глаза Антилопы сузились.
– Древние истины? Что это значит, Лист?
– Там произошло что-то ужасное, сэр. Много-много лет назад. Земля – она безжизненная…
«Он говорит о том, что знают только Сормо и верховный командующий».
– А рука бога, капрал? Ты ее видел?
– Нет, однако явственно чувствовал. Пальцы были длинными – очень длинными, кроме того, на них было гораздо больше суставов. Иногда эта хватка, словно призрак, ко мне возвращается, и тогда я начинаю дрожать, представляя себя куском льда.
– Скажи, а ты помнишь старую битву при переправе через реку Секалу? Твои видения не повторяли происходивших там событий, капрал?
Лист вздрогнул и отрицательно покачал головой.
– Нет. То, что лежит сейчас прямо перед нами, отдает гораздо большей стариной, историк.
Как только караван стал готов вновь тронуться в путь – вниз по имперскому тракту, а затем на торговую дорогу, по всей округе раздались яростные крики.
Антилопа оглянулся и начал изучать равнину на юге.
– Я буду двигаться рядом с твоими носилками, капрал, – произнес он. – А ты попытайся в деталях описать свое видение.
– Но ведь оно может представлять собой не более чем разгоряченное изображение больного ума, историк.
– Однако ты же не думаешь так… и я тоже, – глаза Антилопы все еще осматривали равнину. «Пальцы с большим количеством суставов. Это вовсе не рука бога, капрал, хотя, судя по ее силе, можно было вполне так подумать. Ты был избран, парень, быть свидетелем некоторого древнего видения. Причины тому я пока не вижу. Прямо из темноты к нам движется холодная рука Ягута».
Фелисин присела на каменную кладку, которая давным-давно отделилась от врат, крепко обняла себя руками, уставилась глазами в землю и принялась медленно покачиваться из стороны в сторону. Подобное движение приводило ее мысли в порядок, она была словно сосуд, наполненный водой.
Гебориец с огромным воином продолжали спорить: о ней, о пророчестве и плохом стечении обстоятельств, об отчаянных фанатиках. Оба мужчины не ленились всячески выказывать по отношению друг к другу свое неуважение, которое родилось, вероятно, в тот момент, когда они впервые встретились. С каждым мгновением крики становились все громче, а разговор – все жарче.
Другой воин по имени Лев, который присел где-то поодаль, хранил молчание. Он держал перед собой священную Книгу Дриджхны, ожидая, что же должно произойти в тот момент, когда пророчество, наконец, свершится и Ша'ика возродится.
«Возрождение. Обновление. Сердце Апокалипсиса. Безрукий мужчина и богиня, которая затаила дыхание… Да, она терпеливо ждет, точно так же, как и Лев. Они ждут Фелисин, вокруг которой начнет вращаться весь мир».
