а затем глянул на Геборийца. – По крайней мере, до сих пор я подобных речей не заводил.
Несмотря на грозное предупреждение, выражение лица гиганта представляло собой эталон спокойствия и непоколебимой уверенности. Поднявшись на ноги, он без единого слова принял бурдюк из рук Льва, а затем двинулся вперед.
Гебориец, пристально, посмотрел ему в спину.
– Древесина его оружия пропитана болью. Не представляю даже, каким образом ночью к нему приходит сон.
– Этот человек спит очень мало, – пробормотал Лев. – Поэтому тебе пора прекратить испытания его терпения.
Бывший священник поморщился.
– Ты не можешь видеть души детей, припадающие к его ногам, Лев. Однако мне придется сделать над собой усилие и попытаться замолчать.
– В племени, к которому он принадлежит, очень простые порядки, – произнес Лев. – Есть родственники, старик, а все остальные являются врагами. Ну да ладно об этом, пора заканчивать пустую болтовню.
По прошествии около сотни шагов дорога внезапно расширилась, а затем вообще перешла в плоскую равнину высокого нагорья. С обеих сторон располагались ряды продолговатых холмов красноватой обожженной глины, достигающих в длину семь, а в ширину – три фута. За исключением далеких горизонтов, покрытых взвешенной в воздухе пылью, Фелисин могла заметить, что ряды холмов окружали по периметру все пространство плато. Обратив внимание в центр, путешественники увидели огромный разрушенный город.
Брусчатка, покрывающая дорогу, пришла в абсолютную негодность. Практически по голой земле они подошли к останкам некогда величественных ворот, наполовину засыпанных мелкой галькой, полуразрушенных под многовековым действием непрестанных ветров. То же самое можно было сказать и в отношении всего города.
– Медленная смерть, – прошептал Гебориец.
К этому моменту Толбакай уже миновал древние развалины врат.
– Мы можем пересечь плато с противоположной стороны и спуститься к гавани, – произнес Лев. – Там находится потайной лагерь с запасом провианта… если его не разграбили мародеры.
Главная улица города представляла собой покрытую пылью мозаику, состоящую из битой посуды: там были глазированные кувшины, тарелки и стаканы с серыми, черными и коричневыми ободками.
– Если в следующий раз я по рассеянности вновь разобью горшок, то мне на память обязательно придет эта картина, – задумчиво произнесла Фелисин.
– Мне известны исследователи, – проворчал Гебориец, – которые по подобной рухляди способны восстановить культуру, обычаи и традиции жившего здесь некогда населения.
– В этом городе можно целую вечность заниматься созерцанием остатков, – протянула девушка.
– Будь на то моя воля, я обменял бы всю свою прожитую жизнь на подобную перспективу.
– Не может быть, Гебориец. Ты шутишь!
– Я шучу? А как же бивень Фенира? Нет, девушка, изначально я не был предназначен для путешествий…
– Возможно, так действительно было когда-то… Однако затем ты сломался… Разбился вдребезги, как все эти черепки.
– Все равно, Фелисин. Мне по душе – только спокойное наблюдение.
– Человек не способен измениться, если он хоть раз не сломается.
– К своему нежному возрасту ты превратилась в большого философа, девушка.
«Ты даже не представляешь, до какой степени».
– Скажи мне, Гебориец! За всю свою долгую жизнь ты познал хотя бы одну истину?
Старик фыркнул.
– Самая большая истина заключается в том, что их на свете не бывает. ТЫ поймешь это не скоро – только тогда, когда тень Худа начнет появляться на пути.
– Неправда, – произнес Лев, продвигаясь впереди, но не поворачивая головы. – На свете есть Рараку, Дриджхна, Вихрь Апокалипсиса… Оружие в руках, потоки крови… Что же это, по-вашему?
– Ты не был с нами с самого начала пути, Лев, – проревел Гебориец.
– Ваше путешествие имеет конечной целью воскрешение, и только дураки могут утверждать, что путь к нему может быть усеян цветами.
Старик ничего не ответил.
Путешественники начали продвигаться вперед в полной тишине. Каменный фундамент и уцелевшие нижние части внутренних стен демонстрировали типичную планировку квартир. Даже в расположении улиц и аллей ощущалась геометрическая точность: каждая из них концентрическими полуокружностями охватывала основное городское сооружение – гавань. Прямо впереди и виднелись останки этого некогда роскошного строения. Массивные каменные блоки, располагающиеся в центре, оказали наибольшее сопротивление многовековому действию ветра. По этой причине они практически не изменили своей формы и размеров.
Фелисин обернулась назад и взглянула на Геборийца.
– Ты до сих пор видишь досаждающих духов?
