сверху.
– Проклятые саперы! Кто только придумал их! Безумие! Скрипач усмехнулся.
– Кто их при думал? Конечно, Келланвед, кто же еще! Он вознесся, став твоим богом, Пуст. Думаю, ты оценил эту иронию, верховный священник.
– Сделка…
– Она еще подождет. Маппо, насколько сильно ты его ударил? Как долго он будет находиться в забытьи?
– Столько, сколько нужно, друг. «Спасибо тебе за слово „друг“».
– Очень хорошо.
– Отзови собачонок, Пуст. Мы идем к Дому.
Верховный священник перестал шататься; помедлив, он махнул рукой назад. Увидев Апсалу, лицо старикашки расплылось в широкой усмешке.
– Именно так и поступают настоящие солдаты, – произнесла девушка.
Усмешка пропала.
– Сегодняшняя молодежь не знает преданности, не знает стыда. Именно поэтому у нас все идет наперекосяк. Разве ты не согласен, слуга?
Отец Апсалы поморщился.
– Ты слышал ответ моей дочери.
– Ее язычок слишком развязан, о да. Ты избаловал ее, старик, и предал нашу с тобой старость. Увы! Что же будет дальше?
– Дальше мы отправимся в путь, – произнес Скрипач.
– Не бойтесь, осталось совсем немного, – крикнул Крокус, указав пальцем вперед. – Я вижу Дом. Я вижу Треморлор.
Сапер увидел, как Маппо повесил оружие через плечо и нежно, бережно поднял Икариума на руки. Тело Ягута безвольно свисало вниз. Эта сцена была пронизана такой трогательной заботой, что Скрипач не выдержал и отвел взгляд.
Глава девятнадцатая
Подарком громадного войска Седьмых,
Что почило в песчаных могилах своих,
Был особенный праздник —
То день Чистой Крови…
Подарком громадного войска сперва
Багровая ширь Реки жизни была.
Подарком Седьмых, подарком Седьмых…
Цепь Псов.
Тес'соран
На местном кан'ельдском диалекте этот день стали называть Месх'арн то'леданн – День Чистой Крови. Устье реки Ватары представляло собой месиво из крови и человеческих тел на протяжении недели после резни; впадая в Море Помощь Доджал, она окрашивала его в бурый цвет. Каждый прилив на огромном удалении от места битвы приносил изуродованные части человеческих тел. Моряки, которые в течение всей своей жизни непрестанно утюжили эти воды, наступившие дни назвали Сезоном Акул: эти прожорливые твари начали рвать огромные сети, однако и без них богатый улов приводил в ужас видавших виды людей.
Ужас не знал конца и края. Не щадя никого, он, словно огромное чернильное пятно, распространялся от одного племени к другому, от поселка к городу. Однако наибольшая паника возникла среди местных жителей Семи Городов. Малазанский флот под предводительством непреклонной как сталь женщины находился уже в пути. Происшествие на переправе Ватары только придало ей мужества.
Тем не менее Дон Корболо вовсе не собирался отступать.
Кедровый лес к югу от реки рос в несколько ярусов на огромных известняковых плитах, покрытых небольшим количеством почвы. Торговая дорога круто забирала вверх, создавая для войска большие трудности. И чем дальше в лес продвигались остатки некогда огромного каравана, тем сложнее становилась дорога.
Антилопа, который вел свою лошадь под уздцы, начал спотыкаться. Рядом гремела большая повозка, переполненная ранеными солдатами. На облучке сидел капрал Лист, периодически подстегивая пару запряженных мулов по пыльным, потным спинам.
Количество погибших при переправе Ватар не укладывалось у историка в голове: более двадцати тысяч беженцев, среди которых было огромное количество детей. Клан Безрассудных Собак теперь насчитывал менее пятисот боеспособных воинов, остальные виканы находились в еще более плачевном состоянии. Среди Седьмых потери составляли семьсот человек убитых, раненых или пропавших без вести. Из саперов на ногах осталось около дюжины человек, то же самое можно было сказать и о моряках. Среди представителей знати были потеряны три благородные семьи: Совет знати признал этот факт из ряда вон выходящим.
Кроме того, погиб Сормо Э'нат. В этом человеке жили души восьми древних колдунов, поэтому его потеря была чревата не только ослаблением военной мощи, но и утратой знания, опыта, мудрости… Этот удар опустил виканов на колени.
