Старая женщина протянула трясущуюся руку.
– Да, жена лорда Хильрака! Я и есть леди Гаезин… – она проговорила это так, будто судорожно вспоминала, кем является, и теперь одобрительно смотрела на Фелисин покрасневшими глазами с остатками макияжа на веках. – Я знаю тебя, – прошипела она. – Дом Паранов. Младшая дочь, Фелисин!
Девушку зазнобило. Она повернулась и пристально посмотрела вперед на охранников, опиравшихся на свои пики и не обращавших никакого внимания на бочки с элем, стоящие между ними. Некоторые из них разгоняли оставшихся мух. Для мула прибыла телега, с нее спрыгнули четыре перемазанных золой человека с канатами и баграми. За стенами, окружавшими Крут, вновь стали видны крашеные шпили и купола Унты. Она затосковала по тенистым улочкам своего родного города, по той беззаботной жизни, которая была у нее всего неделю назад. Грубая толпа Себри напала на нее, когда она гуляла со своей любимой кобылой, разглядывая зеленые ряды свинцовых деревьев, растущих по обочине дороги и отделяющих ее от семейных виноградников.
Сзади заворчал головорез:
– А у этой суки есть чувство юмора.
«Какой суки?» – удивилась про себя Фелисин, решив, однако, не показывать окружающим своего смятения.
– Что, сестры, поссорились? – донеслось с того места, где зашевелился бывший священник. Помедлив, он сухо добавил: – Все это выглядит немного странно, не находите?
Головорез склонился вперед, и тень его фигуры накрыла Фелисин. Он вновь заворчал:
– Ты же лишенный сана священник, не так ли? Ты не похож на императрицу, которая строит храмы, какие пожелает.
– Это неправда. Я потерял веру много лет назад и уверен, что ее желанием было оставить меня в монастыре.
– Можно подумать, это ее заботит, – иронично произнес головорез, усаживаясь на свое место.
Вдруг заскрипел голос леди Гаезин:
– Ты должна с ней поговорить, Фелисин, обратиться с просьбой. У меня есть богатые друзья…
Ворчанье бандита превратилось в рев:
– Посмотри вперед, на нашу цепь, старая карга, – вот где находятся все твои богатые друзья!
Фелисин только покачала головой. «Даже при жизни отца, – думала она, – на это ушли бы месяцы ожиданий».
Вновь воцарилось молчание, такое же томительное, как и до перепалки. Затем бывший священник прочистил горло, сплюнул и пробормотал:
– Это не самая плохая идея – искать спасенья у женщины, которая просто выполняет приказы, леди. Какая разница, что она приходится сестрой этой девушки.
Фелисин вздрогнула, пристально посмотрев на мужчину:
– Вы предполагаете…
– Да ничего он не предполагает, – зарычал головорез. – Забудь о своем происхождении, в нынешней ситуации оно тебе не на пользу. Это работа императрицы. Может быть, ты полагаешь, что это касается только тебя, а может быть, ты вынуждена так думать из-за своего происхождения…
– Какого происхождения? – резко засмеялась Фелисин. – К какому Дому принадлежишь ты?
Головорез оскалился:
– К Дому Позора. Ну и что с того? От этого сейчас он не имеет никаких преимуществ.
– Так я и думала, – сказала Фелисин, с трудом проигнорировав последнее высказывание, которое было по сути правдой. Она сердито посмотрела на охранников:
– Что происходит? Почему мы здесь до сих пор сидим? Бывший священник сплюнул вновь.
– Час Жажды прошел. Всю толпу, находящуюся сейчас вне Круга, нужно привести в порядок, – ответил он, глядя из-под густых бровей. – Крестьян необходимо настроить на боевой лад. Мы будем только первым примером, девушка, о котором должны узнать все. Скоро все жители империи, имеющие благородную кровь, будут осведомлены о событиях, произошедших в Унте.
И – Нонсенс! – затрещала леди Гаезин. – С нами должны обращаться согласно сану. Императрица обязана нас уважать!
Головорез хмыкнул в третий раз и, вероятно, для смеха сказал:
– Если бы глупость считалась преступлением, тебя бы арестовали, леди, много лет назад. Страшный человек прав: немногие из нас собираются сесть на рабовладельческий корабль.
Этот парад вдоль аллеи Колоннады через несколько часов превратится в кровавую бойню. Вы тоже в ней поучаствуете, – пригрозил он, сузив зрачки при взгляде на охранников. – Старый Баудин не собирается быть разорванным толпой крестьян…
Фелисин почувствовала страх, который сжал все ее внутренности. Борясь с дрожью, она спросила:
– Ты не возражаешь, если я останусь рядом, Баудин? Он высокомерно взглянул на нее.
– Ты для меня немного полновата, – ответил он, а затем отвернулся и добавил: – Но действовать вольна по своему усмотрению.
Бывший священник склонился к ней.
– Подумай об этом, девушка, ведь ваше соперничество теперь не похоже на пустую перепалку и
