Карта 10. Переход из Двины по Каспле (по данным 1966 г.)
Условные обозначения:
1 – городища X-XIII вв.; 2 – селища городища Х-XII вв.; 3 – селища XIII-XIV вв.; 4 – городища с лепной керамикой; 5 – селища с лепной керамикой; 6 – курганы.
На врезке – археологические находки. Цифрами обозначены местонахождения:
1 – Гнездово, 2 – Куприне, 3 – Ермаки, 4 – Лелеква, 5 – Иньково, 6 – 9 – Рокот, 10 – Каспля III, 11 – 13 – Пилички (Монастырщина – Волоковая): 14 – Каспля I, 15 – Каспля (городище), 16 – Алфимово I, 17 – Алфимово Н, 18 – с. Лупихи, 19 – Лакесы («Городец»), 20 – Лакесы, 21 – Каспля II, 22 – 25 – Кислая, 26 – Марченки, 27 – Дубки, 28 – 30 – Акатово, 31 – Холм, 32 – Захарьино, 33 – Захарьино (городище «Тёткина Гора»), 34 – Диво, 35 - 37 – Дроково, 38 – Дедово, 39 – Демидов, 40 – Минаки, 41 – Осиновиы, 42 – Заболотъе, 43 – 46 – Ковали, 47 – 48 – Понизовье, 49 – 50-Н. Боярщина, 51 – Кошавичи, 52 – 54 – Сураж, 55 – Галиново, 56 – Слобода, 57 – Гончары, 58 – 59 – Казакове, 60 – Заполольское, 61 – Марковичи, 62 – Демяхи, 63 – Жильцы, 64 – 65 – Шепечи, 66 – 68 – Дрозды, 69 – Тарасовские Горы, 70 – Лукашенки, 71 – Юрьевы Горы, 72 – 73 – Усвяты, 74 – Рыбакова Нива, 75 – Узкое, 76 – Лялевшина (городище «Пупок»), 77 – 78 – Лялевщина, 79 – Маркины Ляды, 80 – 81 – Межа, 82 – Жеребцавское городище, 83 и 85 – Конец, 84 – Степановичи, 86 – Двухполье, 87 – Заборок, 88 – Боброве, 89 – Шелбаево, 90 – Заречье, 91 – Лукашенки, 92 – Н. Александровка, 93 – Задута, 94 –Дедово, 95 – Синий Камень
Надо отдать должное авторам: составлена карта классно. Если к ней не приглядываться, то наличие маркированного находками маршрута с Ловати на Днепр сомнения не вызывает. Однако если посмотреть внимательно, обнаруживается совершенно противоположная ситуация. По Ловати мы имеем селища XIII-XVI веков (то есть, более поздние), городища с лепной керамикой (очевидно, более ранние) и курганы. Последнее вообще просто указывает на то, что здесь жили люди. Когда? Бог весть.
А вот по Усвячи и Каспле до Днепра – городища и селища X-XII веков. На этом основании вполне можно утверждать, что районы эти были достаточно полотно заселены (и в XVI веке тоже), но… именно до Усвятского озера, а никак не до Ловати, хотя она и рядом.
Масса погребений культуры смоленских длинных курганов и кладов на переходе с Двины на Днепр, и полная пустота севернее. Вернее, один клад на Усвячи и одно погребение на Торопе. И ноль на Ловати или Кунье.
Надо отдать должное Нефёдову, он в упомянутой работе говорит хотя бы о том, что «традиционные археологические индикаторы транзитных военно-торговых путей кон. 1 тыс. в Восточной Европе (полиэтничные торгово-ремёсленные центры, скандинавские и в меньшей степени синхронные византийские и восточные древности, т.н. вещи, появившиеся благодаря скандинавам, торговый инвентарь, клады и т.д.) на большей части известного по ПВЛ меридионального маршрута датируются не ранее кон. IХ(?) – 1-й пол. X в. Попытки их удревнения в бассейне Днепра и Днепро-Двинском междуречье до 2-й пол. IX в. или более раннего времени основаны на недостаточной или источниковедчески несостоятельной аргументации» . И дальше указывает, что контакты носителей КСДК (культуры смоленских длинных курганов) с южным Поднепровьем и даже салтовской культурой (вспомним о сарматских вариантах названий Днепровских порогов!) археологически прослеживается, начиная со второй половины VIII века, а вот о присутствии кривичей (КСДК связывают с ними) в Ладоге можно говорить не раньше первой половины IX века. Причём вывод делается на основе находки там нескольких украшений, свойственных КСДК. Правда, одновременно с этим там же находятся и салтовские вещи. Нефёдов считает это свидетельством функционирования пути с низовий Днепра до Новгорода. Хотя, в принципе, точно на таком же основании можно считать, что упомянутые вещи попали в Приладожье из района давних торговых связей КСДК – салтовского Подонья – по волжскому торговому пути, каковой, по всем данным, выявляется более чётко.
Что же касается скандинавских связей, то Нефёдов признаёт всё-таки, что «комплексы IX в. с североевропейскими вещами в бассейне Днепра не известны. В бассейне Зап. Двины они есть, но не обязательно относятся к 1-й пол. IX в. (Торопец 2, Шугайлово). Другие ранние находки (Клименки, Рокот) не поддаются узкой датировке» .
Карта 11. Топография кладов куфических монет с находками граффити (номера кладов на карте соответствуют номерам на таблице 2)
Наконец, карта (см. карту 11) находок монет с граффити (рисунками, буквами или насечками). Это уже из работы Нахапетяна В. Е. и Фомина А. В. «Граффити на куфических монетах, обращавшихся в Европе в IX-X вв.». К чести авторов (позже мы рассмотрим их аргументы), они как раз на активном функционировании пути из варяг в греки не настаивают.
И опять, как мы видим, в верховьях Ловати, Двины и Днепра зияет превосходная дыра.
Так что карты, взятые, между прочим, преимущественно, из работ норманистов, как одна, свидетельствуют: можно предположить существование пути с Днепра в Западную Двину или с Волги в Западную Двину. А также с Волги на Волхов. Но для утверждений о наличии связей между Волховом и Днепром оснований не имеется!
Бросив беглый взгляд на археологические карты, обратимся теперь к самим исследованиям. И начнём с кладов. Точнее, с самого популярного из них – Петергофского. «Можно рассматривать этот клад как своего рода 'резюме' некоторого текста… освещающего если не события, то по крайней мере отрезок времени, очень сжато отображённый на страницах Повести временных лет. Время сокрытия, а тем более – время образования Петергофского клада, то есть активной реализации зафиксированных им арабо- хазаро-византийско-скандинавских отношений в пределах Восточной Европы… освещено в отечественных источниках весьма скупо»[124].
Душе норманиста этот клад дорог тем, что в его составе находится монета с нацарапанном на ней греческими буквами именем Захариас. «На сей день это – единственный дошедший до нас от этого времени «автограф» византийского участника денежно-торговых операций в Восточной Европе конца VIII – начала IX в.», – пишет Глеб Лебедев[125].
Правда, как одно-единственное граффити может свидетельствовать о том, что денежно-торговые отношения вообще были, это знал только сам Глеб Сергеевич. Понятно, что единственная монета (к тому же арабская) с греческой надписью могла попасть к хозяину клада где угодно. Хоть в той же Хазарии, в торговле с которой Византии сомневаться не приходится. А оттуда прийти на берег Балтики, например, Волжским путём.
К тому же, само происхождение Петергофского клада, честно говоря, сомнительно. Клад был обнаружен летом 1941 года, едва ли не в первые дни войны, «при неизвестных обстоятельствах в дачной местности вдоль южного берега Финского залива, предположительно – на одном из участков, примыкающих к Нижнему парку Старого Петергофа»[126] . При этом он совершенно уникален. Из восьми десятков его монет 20 имеют граффити. Это около четверти, в то время как в других кладах надписи и символы есть на двух-четырёх процентах монет. «По составу коллекции отдела нумизматики ГИМ, Государственного музея Грузии и кладов, хранящихся в этих собраниях, было просмотрено более II тысяч монет, на 211 обнаружены граффити. Численность монет с граффити в собраниях музеев Швеции выше: из 9300 дирхемов, отчеканенных между 698 и 898 гг., граффити встречается на 577, т.е. на 6,2 %»[127].
