электричества, ни канализации. Отсюда два дня верхом.
– Так вам, наверное, трудно выбираться?
– Мне такая жизнь по вкусу, – ответил Билл. – Вот жена ее ненавидела. Все мечтала вернуться в Нью- Йорк. В прошлом году умерла.
Пэрис кивнула и похолодела от мысли, что Сидни преследовала тайную цель их свести.
– Соболезную вам.
– Да, это грустно. Мы были женаты без малого пятьдесят лет. Сейчас мне семьдесят три.
Наконец принесли еду. Пэрис заказала квесадилыо – наименее острое из всего, что было в меню. «Художник» выбрал себе какое-то зловещее блюдо, увенчанное горой бобов, и с удовольствием его поглощал, приговаривая, что это его любимая еда.
– Бобы – это лучшее, что можно придумать. Самая здоровая пища! Неважно, что после них портишь воздух. Вы любите бобы?
Пэрис подавилась, а Сидни сделала вид, что не расслышала. Она сказала, что Билл дружил с ее отцом, который тоже был художник и обожал жену Билла. Пэрис представила себе, в каком аду жила бедная женщина – на глухом ранчо наедине с этим животным. Ей даже пришло в голову, что та, скорее всего, покончила жизнь самоубийством – ведь иного спасения у нее не было.
Почувствовав, что больше не может сидеть с ним за одним столиком, Пэрис извинилась и вышла в дамскую комнату. Заперев кабинку, она достала мобильный телефон и позвонила Биксу.
– Ну как, классный мужик? – жизнерадостно поинтересовался он.
– Если ты меня отсюда не вызволишь, я убью Сидни, прежде чем нам подадут десерт. Или себя.
– Значит, не очень классный?
– В голове не укладывается! Неандерталец в ковбойском костюме, который лепит трехметровые изваяния собственного члена.
– Послушай, если у него член такого размера, может, и стоит поехать в Санта-Фе? И я бы с тобой за компанию.
– Может, помолчишь? Слушай, позвони мне через пять минут. Я скажу, что меня срочно вызывают на работу.
– Это по какому, интересно, делу?
– Неважно. Меня надо срочно спасать из этой компании!
– Ты что-то разволновалась. Он тебе фотографий своего пениса не показывал?
– В некотором роде. Ничего омерзительнее этих скульптур я в жизни не видела.
– Бездарный художник вполне может быть неплохим человеком, – рассудительно заметил Бикс.
– Да ты что?! Он хуже твоего слюнявого старца! Ну, как мне тебе объяснить? – Ее все больше охватывала паника. – Короче, позвони мне на мобильный через пять минут.
– Хорошо-хорошо. Позвоню. Только причину придумай сама. Сидни не проведешь, она тебя вмиг раскусит.
– Твоя Сидни – полная дура, если решила меня свести с таким типом. Просто психопатка. Может, она меня за что-то невзлюбила?
– Ничего она тебя не невзлюбила. На днях она мне сама говорила, как ты ей симпатична. Послушай, Пэрис…
– Что?
Она уже готова была кого-нибудь убить. Если нужно – даже Бикса.
– Привези мне фотографию его члена.
– Прекрати сейчас же! Я серьезно! Ты, главное, позвони, иначе я уволюсь.
Она вернулась за столик со свежей помадой на губах, и художник оторвался от тарелки.
– А помада вам к лицу. Цвет приятный.
– Благодарю, – пробормотала Пэрис и одарила его улыбкой.
Как только она принялась за еду, зазвонил телефон.
– Ненавижу эти штуки, – проворчал Билл, а Пэрис тут же нажала кнопку приема, немного послушала и нахмурилась.
– Что ты сделал? – переспросила она с притворным ужасом и бросила обеспокоенный взгляд на Сидни. – Бикс, какой ужас! Мне очень жаль. Что? Сейчас?! Я… Понимаешь, я в ресторане с Сидни и ее другом… Ну хорошо, хорошо, успокойся. Сейчас приеду. Ничего без меня не предпринимай.
Она отключила телефон и растерянно взглянула на Сидни.
– Что стряслось? – заволновалась та.
– Ничего особенного. Это Бикс. Ты же знаешь, какой он нытик. – Он перевела взгляд на Билла и улыбнулась, решив на прощание созорничать. – Он «голубой», – объяснила она.
– Не выношу педиков! – объявил тот и рыгнул.
– Я почему-то так и думала. – Она повернулась к Сидни: – Ему вступило в спину.
