Франциско и рано или поздно воссоединится с семьей. Адрес свой она по-прежнему скрывала. И до сих пор все поиски ни к чему не привели. В конце августа частные детективы признались в полной неудаче и опустили руки. Но «Виктория» снова и снова заверяла отца, что сестра жива и невредима, и не стоит волноваться. Она хочет остаться в неизвестности. И следует уважать ее желание.
Эдвард по-прежнему упрекал себя за побег дочери и втайне твердил «Виктории», что Оливия любила Чарлза и поэтому предпочла уйти. Оливия, разумеется, яростно это отрицала.
Но в остальном все шло как нельзя лучше, и в ночь бала у Асторов Оливия выглядела неотразимо прекрасной. Чарлз не отходил от нее и, только встретив старого друга, разговорился с ним и на минуту задержался, оставив жену в компании приятельницы. Та ни на мгновение не сомневалась, что разговаривает с Викторией, и Оливия умело избегала подводных камней. Правда, она немного удивилась, когда дама недвусмысленно намекнула на возврат карточного долга, но пообещала вернуть деньги немедленно после бала. Ах уж эта Виктория! И еще клялась, что не играет в бридж!
Оливия вышла в сад, чтобы хоть ненадолго избавиться от шума и громкой музыки, и долго стояла, любуясь кустами роз. Из задумчивости ее вывел мужской голос.
– Папиросу? – предложил незнакомец.
Оливия обернулась, чтобы отказаться, и узнала Тоби.
– Нет, благодарю вас, – холодно обронила она. Он был по-прежнему красив, но распутная жизнь уже оставила на лице первые следы.
– Как поживаете? – не отставал он, шагнув ближе, и Оливия ощутила запах спиртного.
– Спасибо, прекрасно.
Она попыталась отодвинуться, но Тоби схватил ее за руку и притянул к себе.
– Не уходи от меня, Виктория. Тебе нечего бояться, – дерзко бросил он.
– Я не боюсь вас, Тоби, – спокойно и громко ответила Оливия, к удивлению Уиткома и человека, стоявшего в тени, в нескольких шагах от них. – Просто вы мне не нравитесь.
– Помню, когда-то ты пела по-другому, – прошипел он, в эти минуты как никогда похожий на красивую ядовитую змею, и Оливия гневно блеснула глазами.
– И что же именно вы помните, мистер Уитком? Как обманывали меня или жену и прилюдно этим хвастались? Как соблазнили неопытную девушку и лгали ее отцу? Люди, подобные вам, должны сидеть в тюрьме, а не веселиться на балах, Тоби Уитком. И не трудитесь больше посылать мне цветы или любовные записки, не тратьте время зря. Меня не интересует подобный вздор. Я люблю мужа, и муж любит меня. И если еще раз посмеете меня беспокоить, я не только ему, но и всему городу расскажу, что вы меня изнасиловали.
– Не было никакого изнасилования, это… – попытался оправдаться Тоби, но прежде, чем успел закончить, вперед выступил Чарлз и улыбнулся жене с самым довольным видом. Он отправился искать Викторию и случайно увидел, как Уитком последовал за ней. И не устоял перед искушением подслушать, о чем они говорят. Он не ожидал такого резкого отпора, и теперь был искренне счастлив. Старые призраки наконец улеглись в могилы и оставили их в покое. Теперь между ними стояла лишь прежняя любовь к Сьюзен, но и от нее осталась лишь память. Он не забыл первую жену, просто скорбь улеглась. Он не знал того, чего боялась и знала Оливия. Сестра вот-вот вернется, и тогда конец всему.
– Пойдем, дорогая? – осведомился Чарлз, взяв ее под руку, и, гордо улыбаясь, повел жену в гостиную. – Ты прекрасно держалась. Напомни мне никогда не вступать с тобой в словесный поединок. Я и забыл, какая ты отважная воительница. Каждое слово вонзается, как клинок.
– Ты подслушивал?! – сгорая от стыда и потрясения, пролепетала Оливия.
– Не хотел, но, когда увидел, что он крадется за тобой, вышел, чтобы защитить тебя, если понадобится.
– Уверен, что попросту не ревновал? – поддела Оливия, и Чарлз, слегка покраснев, ничего не ответил. – Не стоит. Он мерзкий слизняк, и давно было пора кому-то сказать ему об этом.
– По-моему, у тебя неплохо получилось, – улыбнулся Чарлз и, поцеловав ее в щеку, повел танцевать.
Глава 28
День благодарения в этом году был омрачен отсутствием Виктории, и Оливия молча тосковала по сестре. Впервые за много лет они не были вместе.
За ужином Эдвард произнес молитву, но настроение у всех оставалось подавленным: каждый думал о прошлых временах и о потере любимых. Единственное, что хоть немного радовало, это ожидаемое появление младенца. Джефф, правда, немного смущался, но тоже считал, что новый брат или сестричка – совсем неплохо.
Беременность Оливии стала более заметной, несмотря на то что она старательно выбирала туалеты. К январю она не сможет больше показываться в обществе, разве что перед самыми близкими друзьями или на обедах в узком кругу. Ребенок, похоже, необычайно велик, и Оливия втайне надеялась, что будут близнецы, хотя доктор так не считал. Когда она поделилась своими соображениями с Чарлзом, тот закатил глаза и стал уверять, что пока он к такому не готов.
– Может, в следующий раз? – умоляюще заныл он. Но пока жена, в отличие от Сьюзен в таком же положении, прекрасно себя чувствовала и, несмотря на былую нелюбовь к младенцам, сейчас, казалось, только и мечтала о своем ребенке. Она даже не упоминала о том, как боится, подобно матери, умереть в родах. Она больше ничего не опасалась и была совершенно счастлива. Однако, когда Чарлз заикнулся, что одного ребенка мало, жена ответила, что все зависит от него, и он понял: если она откажется снова родить, он смирится и не попросит о большем. Сама же мысль о близнецах отчего-то вывела его из равновесия.
Зима тысяча девятьсот пятнадцатого года стала одной из самых тяжелых в истории Первой мировой войны. Обе стороны укрепляли позиции, готовясь к новым битвам. Подвозили боеприпасы, прибывало пополнение, а обстрелянные солдаты сидели в насквозь промерзших окопах, пытаясь хотя бы немного отдохнуть и отрешиться от мрачных мыслей. Газовые атаки продолжались. К ноябрю Эдуар вернулся из Артуа и заверил Викторию, что пока больше никуда не поедет. Она совсем перебралась к нему, и, хотя всему лагерю было известно об их романе, окружающие относились к влюбленным с нескрываемой симпатией.
