делает? Такие вольности просто неуместны!
– Прости, мне так неловко, – смущенно пробормотала она.
– Ничего страшного, – с некоторым удивлением выговорил Чарлз, не сознаваясь самому себе, что ему это понравилось.
Оливия снова отодвинулась на самый край. Чарлз уснул первым. Она промучилась почти до утра.
Утром она встала раньше и успела умыться и одеться, прежде чем проснулся Чарлз. Позже она облегченно вздохнула, видя, как он вежлив и внимателен и не делает никаких попыток снова ее приласкать. Виктория права, все это не так уж сложно.
Они вместе спустились к завтраку. Джефф, естественно, был мрачнее тучи и даже отказывался ехать в Кротон, и они еле его уговорили. Все равно мальчика не с кем было оставить: горничная и кухарка по воскресеньям отдыхали. Но Джефф упрямо твердил, что не желает видеть Кротон без Олли, и даже дед его не интересовал.
Поездка была долгой и невеселой. Оливия лихорадочно размышляла, что сказать отцу и, хотя прорепетировала свою речь сотни раз, все же отшатнулась при виде искаженного скорбью лица Эдварда. Какое счастье, что Чарлз рядом! Она с таким же успехом могла выстрелить в отца!
Они помогли Эдварду сесть в кресло, и зять налил ему бренди. Отец машинально глотнул жгучей жидкости и устремил взор на дочь.
– Это я во всем виноват. Я спрашивал ее позавчера, хотел знать, из-за меня ли она так несчастна. Это не жизнь для молодой девушки. Но Оливия всегда твердила, что иного она не желает. А я молчал, потому что так было легче для меня… я безмерно тосковал бы без нее… и вот теперь она ушла…
Он тихо заплакал, и Оливия прокляла себя. Что она сделала с отцом!
Но тут Эдвард поднял голову и взглянул на Чарлза.
– Думаю, она втайне любила тебя, но боялась признаться, а потом было уже поздно.
Оливии показалось, что она сейчас лишится сознания. Ноги подкашивались, голова кружилась. Он знал!
– Отец, ты наверняка ошибаешься! Она никому не говорила… – жалобно пробормотала она, заливаясь краской. Хоть бы никто не заметил ее неуместного румянца!
– Этого и не требовалось, – перебил Эдвард, вытирая глаза и поднося к губам стакан. – Я и без того все видел. Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. Знал, но принес ее в жертву, потому что нужно было спасать тебя.
Губы Чарлза были плотно стиснуты. Он словно окаменел, и у Оливии не хватило мужества взглянуть на своего мнимого супруга.
– Не может этого быть. Она призналась бы мне, – твердила Оливия, пытаясь спасти остатки гордости.
– Но не призналась! – прогремел старик. – В таком случае не воображай, что знаешь все на свете, Виктория Доусон!
Господи, Чарлз наверняка посчитает, что свояченица сбежала из-за него! Необходимо как можно скорее и убедительнее разуверить его!
Но Чарлз, похоже, разделял мнение жены.
– Невозможно понять мотивы многих поступков, Эдвард. Мозг – это невероятно сложное устройство, не говоря уже о сердце. А близнецы связаны, кроме того, еще и взаимной интуицией и необычайной близостью. Вы сами не раз наблюдали, как они чувствительны и проницательны, когда речь идет о ком-то из двоих. Возможно, Оливия с трудом перенесла замужество сестры и теперь пытается стать самостоятельной и найти себя.
– В монастыре? – возмущенно обронил Эдвард. Не такой судьбы он хотел для своей дочери. – Я угрожал этим тебе, Виктория, да и то не всерьез.
– А я посчитала, что ты не шутишь, – откровенно призналась девушка. – Да и сестра была того же мнения.
– Я не смог бы сделать такое с тобой.
Не смог? Зато вынудил Викторию выйти замуж. И та не вынесла жизни с нелюбимым. Но у Оливии не хватит духу признаться.
Как и предсказывал Чарлз, Эдвард решил нанять сыщиков и попросил Чарлза заняться этим в понедельник. Они собрали все ее письма и отдали Чарлзу, а Оливия пообещала припомнить имена девочек-одноклассниц и попытаться узнать, кто из них переехал в Калифорнию.
Берти вместе с Джеффри тихо плакали на кухне. Берти уже прочла письмо и была так расстроена, что не подумала внимательно рассмотреть воспитанницу. Наспех поцеловав ее в щеку, Оливия выбежала. Не стоит чаще, чем нужно, попадаться Берти на глаза. Она даже не поднялась в свою комнату, опасаясь чем- нибудь выдать себя.
Эдвард предложил им переночевать, но Чарлз сказал, что нужно выехать сегодня – завтра он должен быть в суде и, кроме того, собирается как можно скорее переговорить с частными детективами. «Виктория» и Джефф, разумеется, могли бы остаться, но Оливия откровенно боялась, что Берти ее разоблачит, как только придет в себя, а этого допускать нельзя. Пока все идет прекрасно, а дальше – кто знает?
Расставаясь с дочерью, отец снова заплакал, и Оливия готова была убить себя. Джефф тоже был так угнетен, что даже не покатался верхом. Берти и Эдвард помахали им на прощание, и машина укатила.
– Неужели она не понимает, какой удар нанесла отцу? – вздохнул Чарлз. Хорошо еще, что Эдвард воспринял новость куда более стойко, чем они ожидали. Что же касается утверждения тестя, что свояченица была влюблена в него… все это попросту старческие бредни!
– Думаю, что она не представляла, к чему приведет ее бегство, иначе не отважилась бы, – заметила Оливия, думая при этом о сестре. Она все больше и больше жалела, что поддалась на уговоры, и идея
