Открытое пространство. Новый громадный зал в сердце крепости. Тяжелый крест из связанных бревен черного дерева заполнял помещение, и на нем был распят дракон. Давно мертвый, замороженный, но теперь оттаявший и начавший разлагаться. В горле дракона железный штырь толщиной с торс Маппо, вбитый над грудиной. Аквамариновая кровь покрыла раны и все еще вытекала, медленно и безостановочно падая на пол каплями размером с кулак.
— Я знаю этого дракона, — шепнул Икарий.
'Откуда? Нет, не спрашивать!'
— Я знаю этого дракона, — повторил Икарий. — Соррит. Ее аспектом был Серк. Садок неба. — Он закрыл лицо руками. — Мертва. Соррит убита…
— Самый восхитительный трон. Нет, не восхитительный. Самый горький, мерзкий, невкусный. О чем я думаю?
— Ты не думаешь, Кодл. Никогда не думала. Не припоминаю никаких тронов. Какой трон? Это точно ошибка. Неапсалар плохо расслышала, вот и все. Совсем плохо расслышала, полнейшая ошибка. К тому же на нем кто-то сидит.
— Восхитительный.
— Я тебе сказала, не было никакого трона…
Такая болтовня продолжалась уже полночи, пока они шли странными кривыми путями Тени, брели по призрачному ландшафту, то и дело переходя из одного мира в другой — хотя оба мира были одинаково пустынны и разорены. Апсалар удивлялась обширности данного фрагмента Королевства Теней. Если ее сведения, взятые из памяти Котиллиона, правильны, этот мир блуждал, не будучи привязанным к миру, который она привыкла называть своим, и ни Веревка, ни Амманас не обладали властью изменить его кажущиеся беспорядочными странствия. Еще более странным казалось ей, что фрагмент испускал из себя дороги, вьющиеся на далекие расстояния словно щупальца или корни. Иногда их движение казалось независимым от перемещений основной части садка.
Они только что наткнулись на одну из них, более или менее соответствующую тракту, идущему из Эрлитана на восток, огибающую неглубокую кедровую рощу, за которой плещется море. Когда тракт начал уходить к северу, к береговой линии, Тропа Тени последовала за ним, сузившись до размеров земной дороги.
Не обращая внимания на бесконечную трескотню порхающих вслед за ней духов, сражаясь с нехваткой сна и отдыха, Апсалар шагала, спеша пройти как можно больше до восхода. Контроль над Королевством Теней становился все слабее — оно пропадало, едва терялась сосредоточенность. Наконец она остановилась.
Садок рассыпался. Алеющее небо на востоке. Торговый тракт, основание извитого подъема к прибрежной гряде холмов. Они стояли, а вокруг стремглав сновали ризанские ящерицы.
— Возвращение солнца! Снова! Нет! Телораст, нам нужно укрытие! Хоть куда-нибудь!
— Нет, не нужно. Идиотка. Нам просто труднее будет видеть. Ты все позабыла? Конечно, Кодл, помнить ты не умеешь. Я жду, что ты вот — вот растворишься с жалобным воем. Наконец-то покой. Увы, лишь на время…
— Ты злая, Телораст! Я всегда это знала, даже до того, как ты пошла и воткнула нож в…
— Тише! Я нож ни в кого не втыкала!
— Врунья!
— Скажи еще раз, и я поколочу тебя!
— Не сможешь! Я растворюсь!
Апсалар провела рукой по лбу. На ладони блеснул пот. — Нить Тени… страдает, — сказала она.
— О да, — бросила Телораст, завиваясь грязно — серым вихрем. — Она больна. Как и все внешние пределы. Отравлены, поражены хаосом. Позор Темному Трону.
— Темному Трону? Почему?
— Почему? Мы ненавидим его.
— И это достаточное основание?
— Это достаточное основание для всего.
Апсалар оглядела подъем дороги: — Думала, мы ближе дошли.
— Хорошо. Отлично. Я боюсь. Давай встанем здесь. Давай пойдем назад.
Апсалар переступила через духов и начала восхождение.
— Нехорошо так поступать, — зашипела в спину Телораст. — Если бы я владела твоим телом, я через нас не переступила бы. Даже если бы на дороге сидела одна Кодл. Ну, разве что если бы сильно злилась. Ты же не злишься на меня? Прошу, не надо злиться. Я сделаю для тебя все, пока ты не умрешь. А тогда я спляшу на твоем вонючем, вздувшемся трупе — ведь именно того ты бы и захотела, так? Я бы захотела, будь я на твоем месте и умри, а потом окажись на своем месте и проживи достаточно долго, чтобы сплясать — я б сплясала.
Взойдя на перевал дороги, Апсалар увидела, что тракт вьется по гребню холмов еще две сотни шагов, а потом снова спускается вниз. Холодный утренний ветер, принесшийся из темной пустоты слева, которая была ночным морем, осушил пот на ее лбу. Внизу находились обрыв высотой примерно в пятнадцать ростов человека и узкая полоса заваленного плавником пляжа. Дальше, где дорога шла по небольшой, заросшей кривыми деревьями долине, возвышалась башня. Стены строения были покрыты белой штукатуркой, кроме верхней трети, где обнажился грубо отесанный камень кладки.
Апсалар пошла к башне. Первые лучи рассвета взметнулись над горизонтом.
Вокруг башни была сложена невысокая сланцевая ограда. Женщина никого не увидела и не услышала, даже когда встала у входа.
Донесся слабый шепот Телораст: — Нехорошо. Тут живет незнакомец. Должно быть, незнакомец, потому что я с ним не знакома. А если тут живет не незнакомец, а какой-то знакомец, то он может быть еще опаснее…
— Молчи, — ответила Апсалар, поднимая руку, чтобы постучать. Однако не постучала, а отступила от двери, заметив над входом громадный череп ящера. — Дыханье Худа! — пробормотала она в нерешительности. Телораст ныла и вскрикивала за спиной.
Еще минута — и Апсалар собралась с духом и ударила кулаком по серым доскам двери.
Внутри что-то загремело, упав, послышался шелест ног по песку. Загремел засов. Дверь распахнулась, изрыгнув клуб пыли.
Человек заполнил весь проем. Напан — упругие мышцы, грубое лицо, маленькие глазки. Чисто выбритое лицо покрыто белой пылью, полоски пота прочертили лоб и смочили кустистые брови.
Апсалар улыбнулась: — Привет, Арко.
Мужчина хмыкнул. — Арко утонул. Все они утонули.
— Из-за недостатка воображения.
— Ты кто?
— Апсалар…
— Нет, не Апсалар. Она была Имассой…
— Не Повелительница Воров. Я просто назвалась в ее честь…
— Чертовски нагло с твоей стороны.
— Может быть. Но я принесла приветствия от Танцора.
Дверь захлопнулась перед носом.
Апсалар отступила на шаг, кашляя и стирая пыль с лица
— Хе, хе, — сказала Телораст. — Куда идем теперь?
Апсалар снова забарабанила в дверь.
Та открылась далеко не сразу. Мужчина хмурился. — Знаешь ли, однажды я пытался его утопить.
— Нет… да, припоминаю. Ты был пьян.
— Ты ничего не можешь припоминать — тебя там не было. И я не был пьян.
— Ох. Тогда… почему?
— Раздражал он меня, вот почему. Прямо как ты теперь.
