преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1 «б», 58-7, 58-8 и 58–11 УК РСФСР.
Закрытое судебное заседание военного трибунала ТОФ проходило во Владивостоке с 7 по 16 августа 1939 года. Холостяков обвинялся в том, что, «являясь командиром 5 морской бригады ТОФ и будучи враждебно настроенным против партии и Советской власти, в период времени с 1935 г. по 1938 г. по показаниям осужденных участников контрреволюционного военно-фашистского заговора Окунева, Викторова и Киреева, проводил… вредительство, направленное на всемерное ослабление боеспособности бригады… путем вывода из строя основных механизмов подводных лодок, срыва боевой подготовки личного состава и преждевременного износа материальной части корабля».[182] В частности, по версии следствия и суда, Холостяков, организуя и проводя «так называемые «автономные» и длительные плавания подводных лодок… преступно прикрывал и замазывал крупнейшие недочеты, создавая этим самым впечатление полного благополучия и больших достижений», «при представлении отчетов об автономном плавании кораблей… практиковал систему очковтирательства, сознательно скрывал неподготовленность кораблей к походам и др.
Суд допросил 25 свидетелей, в том числе командира подводной лодки Щербатова, заявившего, что еще в 1937 году следователь особого отдела ТОФ говорил ему о враждебной деятельности Г. Холостякова и других подсудимых. Уже тогда в оперативных материалах стали фигурировать «так называемые автономные плавания».
Из материалов дела видно, что председательствующий на этом судебном процессе военный юрист 1 ранга Котылев сомневался в обоснованности предъявленных подсудимым обвинений, делал попытки разобраться в деле. Но в итоге это оказалось ему не под силу. Он решился только на половинчатые меры.
Всем подсудимым, кроме Холостякова, Котылев убрал контрреволюционные статьи, переквалифицировав их действия на воинские преступления — ст. 193-17 п. «а» (должностная халатность), а Буку — ст.193-25 п. «а»[183] УК РСФСР.
За вредительство в ходе боевой подготовки, связанное с умышленной поломкой подлодок при плавании во льдах, Холостяков был приговорен по ст. 58-7 УК РСФСР к лишению свободы в ИТЛ сроком на 15 лет, с поражением в политических правах на пять лет. БУК получил десятилетний срок, с поражением в политических правах на три года. Кроме того, Бук и Холостяков были лишены воинских званий и суд возбудил перед Президиумом Верховного Совета СССР ходатайства о лишении их орденов. За допущенную служебную халатность Бауман и Иванов-Ивановский были приговорены к лишению свободы сроком на пять лет каждый, Зайдулин — на три года и освобожден по амнистии от дальнейшего отбытия наказания.
Смириться с тем, что он стал «ненужным мусором» Г. Холостяков не мог. В одном из своих обращений в президиум Верховного суда СССР, написанном 29 октября 1939 года в бухте Ольга, он указал: «Я, бывший командир 5-ой морской бригады Тихоокеанского флота, неверно, несправедливо осужден…, следователи Коцупало и Ковригин физическими и моральными «мерами» допросов — стойками, побоями и, наконец, с помощью механических наручников, которые завинчивались до нестерпимой боли, …заставили меня написать им нужный на меня и на товарищей ложный материал.
Общая обстановка во внутренней тюрьме Владивостокского облуправления НКВД была такой: через полы и стены были слышны жуткие вопли «допрашиваемых», а в камеры приводили избитых и опухших людей… Все мои доказательства о моей невиновности не выслушивались и они (следователи) требовали подписать только один ответ — что я изменник родине, шпион, диверсант, террорист и член военной фашистской организации на ТОФе…»
Далее осужденный приводил многочисленные нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные в отношении него следствием и судом, и приводил доказательства того, что автономные плавания не являлись фикцией и очковтирательством. Описание этих походов, естественно, отличалось от того, что было написано им значительно позже и отредактировано цензорами. Холостяков писал:
«Мною первым в СССР был поднят и осуществлен на собственную ответственность опыт автономного плавания подлодок (подводного, позиционного и крейсерского). Этот опыт правильно был оценен Наркомом обороны и Правительством, и личный состав П.Л. Щ-117, Ш-122 и Щ-123 были справедливо награждены, а подлодки типа Щ получили новую во много раз большую автономность (приказ Наркома обороны).
В этом первом опыте, который проводился самостоятельно, без всяких указаний сверху, по которому нет никаких указаний и наставлений, безусловно мог и имел допустимые в этой работе недостатки. Были на бригаде недовольные мной командиры, которые плохо работали (Резник, Исаев) и недисциплинированные и пьяницы (Добрынин, Шевченко), которые якобы с хорошими целями, мелочные недостатки в работе штаба и мои, не имеющие ничего общего в с вредительством и даже служебной халатностью, возвели в степень вредительства…
В то время как я обвиняюсь во вредительстве…командир подлодки Щ — 117 Египко…за это плавание получает звание Героя …, командир подлодки 123 Зайдулин, у которого во время автономного плавания было много мелких недочетов…военным трибуналом освобожден, в то время как все это ставится мне как основа обвинения…».[184]
В надзорном производстве Главной военной прокуратуры по делу Г.Н. Холостякова, А.В. Бука, А.Э. Баумана, Н.С. Иванова-Ивановского, И.М. Зайдулина хранится более десяти такого рода писем и обращений Г. Н. Холостякова в разные инстанции, написанных им самим, другими осужденными по делу. Писали они и совместные жалобы. Писали Н. Кузнецову, А. Жданову, И. Сталину, обращались в президиум Верховного совета и Верховного суда СССР, в секретариат ЦК и прокуратуру Союза ССР…
Очень интересное послание (объемная, многостраничная тетрадь) было, например, направлено 6 февраля 1940 г. Главному военному прокурору от осужденного А.В. Бука. Оно также содержит детальное описание первых автономных плаваний, анализ причин аварийности, в том числе выхода из строя подшипников левого двигателя во время нахождения «Щ-122» в автономном плавании, о котором упоминал в своих мемуарах Холостяков; обстоятельства посадки на мель подлодки «Щ-128», и многие другие сведения, представляющие большую историческую ценность. В частности, Бук писал: «Был ли поход ПЛ Щ- 122 с 8 марта по 28 апреля 1936 года автономным, или же очковтирательским? Поход ПЛ Щ-122 является безусловно целиком и полностью автономным, разрешившим важнейшую проблему подводного плавания СССР, несмотря на то, что благодаря отсутствию опыта, специальных указаний и правильного руководства, в проведении плавания было допущено ряд ошибок. Эти ошибки не являются принципиальными, могущими хоть сколько-нибудь скомпрометировать поход. Ведь ни один достаточно грамотный подводник не усомнится сейчас в том, что ПЛ «Щ» может выполнять в море все присущие ей операции с отрывом от базы в 50–60 суток. Ведь только после походов ПЛ «Щ-117», «Щ-122» стало возможным применение ПЛ… для операций в Желтом море и Тихом океане, базируясь во Владивостоке. До этих походов о таком использовании ПЛ «Щ» никто не думал…». Далее А. Бук отмечал, что «для компрометации автономного плавания ПЛ Щ-122 судом и следствием были использованы ряд положений, которые могут показаться убедительными, в лучшем случае, для подводника-обывателя». И аргументированно доказывал, что все эти доводы являются надуманными и не соответствующими действительности.[185]
В обращениях и записках на имя наркома ВМФ СССР Г. Холостяков неоднократно просил его вмешаться в его дело: «Тов. Кузнецов. Прошу Вас не дать погибнуть мне и другим командирам 5-й морской бригады…Сейчас я, брошенный и затоптанный в грязи, но абсолютно невиновный… прошу у Вас помощи. SOS SOS SOS — шепчут мои губы…». И Кузнецов услышал эти позывные о помощи. Он вмешался, обратился в Главную прокуратуру Военно-морского флота.
В апреле 1940 года дело было изучено и по нему составлено заключение, из которого следовало:
«На суде допрошено 25 свидетелей, показаниями которых установлено, что аварии и поломки в 5 МБ были, но считать это вредительством нельзя…Материалами дела доказано, что обвиняемый Холостяков виновен лишь в том, что он без надлежащей подготовки совершал автономные и длительные плавания частей 5 МБ…Полагал бы приговор отменить, дело прекратить».[186]
9 мая 1940 г. военная коллегия, пересмотрев дело Холостякова, установила, что обвинение его во вредительстве ничем не обосновано и расценила ряд допущенных им и другими осужденными «ошибок, недочетов и упущений по службе при проведении и освоении автономных плаваний» как дисциплинарные проступки, а обвинение А.В. Бука в разглашении секретных сведений признала недоказанным, «т. к. имеющиеся по этому поводу в деле материалы крайне общи и неконкретны». Приговор был отменен, дело
