одежды, фотографии Манфреда и томика Шекспира с потайным отделением. Кольцо с бриллиантом, полученное ею от Пола, она вернула бывшему мужу и теперь опять, как прежде, ходила в кольцах Манфреда. Они так естественно и плотно сидели у нее на пальцах, что Ариана поняла: больше она никогда с этими кольцами не расстанется. Отныне и навсегда она будет Арианой фон Трипп. Если в Штатах приставка «фон» сейчас не в моде, от нее можно и отказаться, но никогда больше Ариана не будет лгать и притворяться. Она, как и многие другие, пострадала от фашистов, но при этом отлично понимала, что нацисты – это огромная людская масса, в которой попадались и вполне достойные личности. Никогда больше она не предаст Манфреда.
Манфред – вот муж, которому она будет верна всю жизнь. О таком отце не стыдно рассказать сыну. Этот человек доблестно служил своей стране и был верен женщине, которую любил, до самого конца. Еще она расскажет сыну о Герхарде, о деде. Может быть, когда-нибудь она поведает ему и о своем браке с Полом Либманом, но в этом Ариана уверена не была. Она знала, что поступила скверно, но и заплатила за свой поступок сполна. Ничего, утешала себя она, с улыбкой глядя на спящего младенца. Зато у нее теперь есть сын.
Глава 44
Когда Ноэлю исполнилось два месяца, Ариана увидела в газете объявление, в котором предлагалась работа продавщицы в магазине иностранных книг. Жалованье там платили мизерное, но на него все же можно было существовать, а главное – Ариане разрешили приносить с собой на работу ребенка.
– Ариана, ты должна это сделать! – сказала молодая женщина, наблюдая за тем, как Ариана возится со своим малышом.
Прошел год после того, как Ариана начала работать в книжном магазине. Ноэль уже ходил и все время хватался ручонками за яркие корешки книг.
– Мэри, мне ничего от них не нужно.
– Тебе, допустим, не нужно, а твоему ребенку? Неужели ты собираешься всю жизнь торчать в этом магазине? Не произойдет ничего страшного, если ты наведешь справки. Ты ведь добиваешься не милостыни, а того, что тебе принадлежит по праву.
Ариана заколебалась.
– Не принадлежит, а принадлежало. Это большая разница. Когда я уезжала, все имущество захватили нацисты.
– Во всяком случае, нужно сходить в консулат и выяснить.
Мэри была настойчива, и Ариана решила в ближайший выходной последовать совету подруги. Германское правительство постановило, что люди, пострадавшие от нацистов, могут получить компенсацию за утраченное имущество. У Арианы на руках не было никаких документов, из которых следовало бы, что дом в Грюневальде и родовой замок Манфреда принадлежат действительно ей, и это осложняло дело.
Две недели спустя, когда выходной пришелся на четверг, Ариана с детской коляской отправилась в немецкое консульство. Был холодный, ветреный мартовский день. Ариана чуть было не отложила свой поход из опасения, что пойдет снег. Оказавшись у здания консульства, она закутала ребенка в теплое одеяло и открыла массивную бронзовую дверь.
– Чем я могу вам помочь? – спросили ее в приемной по-немецки.
Ариана ответила не сразу. Она давно уже не слышала родной речи, не видела европейцев, да и от официальной вежливости, не слишком распространенной в Америке, тоже успела отвыкнуть. Ей показалось, что она в мгновение ока перенеслась обратно в Германию. Ариана принялась объяснять чиновнику, в чем состоит суть ее дела. К величайшему ее удивлению, чиновник отнесся к ней уважительно, с вниманием, предоставил всю необходимую информацию, выдал бланки и предложил явиться вновь на следующей неделе.
Когда Ариана пришла в консульство в следующий раз, в вестибюле было довольно много народу. У Арианы в кармане лежали заполненные бланки, и теперь ей оставалось лишь дождаться приема у клерка, который переправит бумаги по назначению. Кто знает, сколько времени займет юридическая процедура? В лучшем случае годы, а в худшем она вообще ничего не получит. Но тем не менее попытаться следовало.
Стоя в очереди с коляской, в которой мирно спал Ноэль, Ариана закрыла глаза и представила себе, что она снова дома. Сделать это было легко – отовсюду доносились звуки немецкой речи: баварский, мюнхенский, лейпцигский, франкфуртский диалекты, даже суетливый берлинский говор. Эти звуки были родными, сладостными, и в то же время слушать их было мучительно больно. Среди обилия знакомых слов и интонаций ни одного знакомого голоса. В этот миг Ариану кто-то схватил за локоть, она услышала удивленное восклицание, судорожный вздох и, открыв глаза, увидела перед собой – о чудо! – знакомое лицо. Эти карие глаза она когда-то видела прежде… Неужели с тех пор прошло всего три года?
– О Господи! Не может быть!
У Арианы выступили слезы. Это был Макс, Макс Томас… Не раздумывая, она бросилась ему на шею. Они простояли обнявшись, казалось, бесконечно долго. Оба одновременно смеялись и плакали. Макс прижимал ее к себе, целовал, любовался ребенком. У Томаса тоже было ощущение, что осуществилась несбыточная мечта. Ариана рассказала ему о гибели отца и Герхарда, о конфискации дома. Поведала она Максу и о Манфреде. Ей уже нечего было бояться и нечего было стыдиться. Она сказала, что полюбила Манфреда, что они поженились, что Ноэль – их сын. Однако выяснилось, что Макс и так обо всем знает, за исключением рождения ребенка. После войны он приехал в Берлин и долго разыскивал фон Готхардов.
– Ариана, а вы пытались найти отца и брата после войны?
Немного поколебавшись, она отрицательно покачала головой:
– Я не знала, как. Муж говорил, что отец наверняка погиб. В Париже я познакомилась с другом Манфреда, у которого целая организация, занимающаяся беженцами. Это было еще до моего отъезда из Европы. Этот человек наводил справки, пытался выйти на след Герхарда. – Она глубоко вздохнула. – Он и вас разыскивал, но безуспешно… Как и Герхарда.
Тут внезапно смысл произошедшего дошел до ее сознания. Ведь следов Макса найти тоже не удалось, а он тем не менее жив. Вдруг и Герхард тоже уцелел? Ариана застыла на месте пораженная, а Макс погладил ее по щеке и сокрушенно покачал головой.
– Не нужно, Ариана. Их больше нет. Я знаю это, ведь я тоже искал. После войны я вернулся в Берлин, чтобы разыскать вашего отца… – Он чуть было не сказал «и вас». – Люди в банке сказали мне, что произошло.
– И что же они вам рассказали?
– Что он загадочным образом исчез. Однако все были уверены, что Вальмар хотел спасти Герхарда от мобилизации. Никаких следов вашего отца и брата мне обнаружить не удалось. В Швейцарии, в одном отеле, горничная вроде бы узнала мальчика по фотографии. С год назад у них останавливался юноша, похожий на Герхарда, но полной уверенности у нее не было. В конце концов она заявила, что это все-таки не он. Я потратил на поиски в Швейцарии три месяца. – Макс грустно вздохнул и прислонился к стене. – Скорее всего их застрелили пограничники. Других вариантов быть не может. Если бы Вальмар и Герхард остались живы, рано или поздно они вернулись бы в Берлин, а этого не произошло – мне сразу бы сообщили.
Услышав эти слова из уст другого человека, Ариана, которой те же самые мысли не раз приходили в голову, вновь утратила надежду. Разумеется, Макс прав. Если бы Вальмар и Герхард остались живы, они дали бы о себе знать. Раз Макс был в Берлине, встречался с сослуживцами отца, никаких сомнений быть не может. И горечь утраты обрушилась на Ариану с новой силой. Макс обнял ее за плечи, погладил рукой по волосам.
– Поразительно! Ведь я знал, что вы в Америке, но не думал, что мы когда-нибудь встретимся.
– Знали? – поразилась Ариана. – Откуда?
– Я же говорю, я вас всех разыскивал. Ваш отец спас мою жизнь, а кроме того… – Макс смутился и сразу как бы помолодел. – Я все не мог забыть тот вечер… ту ночь… когда поцеловал вас, – понизил он голос. – Помните?
Ариана посмотрела на него с грустью.
– Ну как же я могла бы такое забыть?
– Ничего удивительного. Прошло столько времени.
