когда они вернулись из отеля и расположились все вместе в гостиной. До отъезда в аэропорт оставалось три часа. В свой медовый месяц молодожены собирались поехать в Европу, но были намерены посетить только Женеву и Рим.
– Кажется, она очень милая девушка.
Но после этих слов Арианы в комнате повисло неловкое молчание. Во время праздника Макс и Ариана улучили минутку и обсудили случившееся.
Стоя у камина, Ноэль смотрел на мать, и выражение его глаз недвусмысленно говорило о том, что юноше непонятен ее тон.
– Тамми считает, что не понравилась тебе, мама. – Ответом было молчание. – Потому что она еврейка. Она права?
Вздрогнув от подобного обвинения, Ариана медленно опустила глаза.
– Мне очень жаль, что она так думает, Ноэль. – Потом она снова подняла глаза на сына. – Нет, совсем не поэтому.
– Значит, все же наполовину Тамми права – она тебе не нравится?
Ариане трудно было продолжать: мальчик выглядел таким рассерженным и обиженным.
– Я этого не говорила. Девушка очень милая. Но, Ноэль… – Она взглянула ему прямо в глаза. – Ты должен прекратить встречаться с ней.
– Почему? Ты что, шутишь? – Он оставил свое место у камина и нервно зашагал по комнате.
– Нет, не шучу.
– Тогда объясни толком, что происходит? Мне двадцать шесть лет, а ты будешь указывать мне, с кем встречаться, а с кем – нет?
– Я делаю это для твоего же блага.
Оживление, владевшее Арианой весь вечер, спало, и она казалась сильно уставшей и какой-то разом постаревшей. Макс подошел и участливо сжал ее руку, но даже он не мог утешить ее, ведь сейчас Ариане предстояло сделать больно собственному сыну.
– Черт возьми, не лезь в мою жизнь!
Ариана слегка вздрогнула.
– Очень сожалею, что слышу это от тебя. Но дело в том, что тебе будет еще больнее, когда ее отец узнает, кто ты такой, Ноэль. Хорошо бы тебе понять это.
– Но почему? – вырвался у Ноэля мучительный возглас. – И откуда, черт побери, ты вообще что-то знаешь о ее отце?
Воцарилось долгое молчание. Макс уже было совсем собрался прийти на выручку Ариане и прервать паузу, но она спокойно подняла руку, жестом останавливая его.
– Я была замужем за ним. Давно, когда только приехала в Штаты.
Ноэль ошеломленно замер, потом буквально рухнул в кресло.
– Ничего не понимаю.
– Да, милый, – мягко произнесла Ариана. – Мне очень жаль. Я не предполагала, что придется когда- нибудь рассказать тебе об этом.
– Но разве ты не была замужем за моим отцом?
– Конечно, была. Но здесь, в Америке, я оказалась уже будучи вдовой. Я была перепугана до смерти и тяжело больна. Я перебралась сюда на корабле, зафрахтованном Женским обществом взаимопомощи. Вряд ли оно существует по сию пору, но тогда оно имело большое влияние. Я подружилась с одной чудесной женщиной. – Ариана задумалась на мгновение, с горечью вспомнив слова Тамми о том, что Рут умерла. – Рут Либман. Это бабушка Тамары. И семья Рут решила взять меня к себе. Они прекрасно ко мне относились. Нянчились как с ребенком, все покупали. Они полюбили меня. Но вся семья не испытывала и тени сомнения в том, что я еврейка. А я тогда была слишком глупа и не рассеяла вовремя это роковое заблуждение.
Ариана надолго замолчала. И потом поглядела прямо Ноэлю в глаза:
– У Рут и Сэмюэла был сын. Он вернулся с Тихого океана после ранения. И он в меня влюбился. Мне было двадцать, ему всего двадцать два. После твоего отца… понимаешь… он казался мне совсем мальчишкой. Но он был очень милый; к тому же девушка, с которой он обручился перед войной, его бросила. А я, – Ариана судорожно сглотнула, – я как раз обнаружила, что беременна тобой, Ноэль. Я собралась уже уйти от них, но… почему-то… сама не понимаю, как это произошло… Пол попросил меня стать его женой. Все казалось таким простым и очевидным. Я не смогла бы одна вырастить тебя, а выйди я замуж за Пола Либмана, я обеспечила бы своего ребенка абсолютно всем. – По щеке Арианы скатилась слеза. – Я считала так: он даст тебе все, что не смогла бы дать я, а я буду всю жизнь ему за это благодарна. – Она продолжала утирать слезы. – Но однажды за две недели до твоего рождения он пришел домой и застал меня врасплох, когда я рассматривала фотографии твоего отца. И все рухнуло. Больше я не могла ему лгать. Я рассказала правду. И конечно, он узнал, что ребенок не его, а Манфреда. – Казалось, Ариана не видела никого перед собой, голос ее звучал глухо. – В тот же день он ушел. Больше я никогда его не видела. Он общался со мной лишь через адвоката. – Она говорила еле слышно. – С тех пор я не встречалась ни с кем из этой семьи. Для них я нацистка.
Ноэль встал, подошел к матери, опустился перед ней на колени и нежно погладил по волосам.
– Мама, они не в состоянии причинить вред мне или Тамми. Сейчас другое время.
– Это не важно.
Он ласково коснулся ее щеки.
– К нам это не имеет никакого отношения.
– Я совершенно с тобой согласен, Ноэль, – первый раз за все время заговорил Макс. – А сейчас, не сочти меня слишком эгоистичным, но я хотел бы, чтобы время, оставшееся до отъезда, твоя мать провела со мной. – Макс понимал, что на сегодня с Арианы достаточно.
– Конечно, Макс.
Ноэль поцеловал их обоих, и на мгновение все задержались в дверях.
– Ты не сердишься, что я рассказала тебе, Ноэль? – печально посмотрела на него Ариана, но юноша отрицательно помотал головой.
– Не сержусь, мама, просто я потрясен и растерян.
– С ним все будет в порядке, – успокаивающе сказал Макс, заводя жену обратно. – Ты ни перед кем не должна оправдываться, дорогая. Даже перед ним.
Он нежно ее поцеловал, и Ариана последовала за ним.
А Ноэль уже мчался на такси домой и, едва вбежав, схватил телефонную трубку. Тамми подошла к телефону сразу же. Голос ее звучал необычно тихо и неуверенно.
– Тамми? Мне необходимо с тобой увидеться.
– Когда?
– Сейчас.
Через двадцать минут она позвонила в дверь.
– Хочу сообщить тебе кое-какие любопытные вещи, детка.
– Например?
Он не знал, с чего начать. И решил действовать без околичностей.
– Ну например, что твой отец – как бы и мой тоже.
– Что? – Она изумленно воззрилась на него.
Тогда Ноэль стал медленно объяснять. Рассказ продолжался почти полчаса. Потом они посмотрели друг другу в глаза.
– По-моему, в нашей семье никто не знает, что папа раньше был женат.
– Ну, его родители, разумеется, знали, его сестры, думаю, тоже. Интересно, твоя мать в курсе?
– Возможно. – Девушка задумалась. – Отец – человек честный и порядочный. Наверняка он рассказал маме обо всем, перед тем как они поженились.
– Это никак не может бросить на него тень. Ведь не он, а моя мать ввела всех в заблуждение. – Ноэль произнес эти слова неосуждающе. Он не испытывал к матери ничего, кроме нежности и сочувствия, ведь она сделала это ради него. Он представил себе отчаяние двадцатилетней беременной беженки, и сердце его сжалось.
Трагедия, случившаяся с их родителями, была для молодых людей историей, прошлым. К ним она не
