– Я снова рисую, – сообщила Динна с радостью и гордостью.
– Это я поняла. Но что ты собираешься делать с картинами?
– Наверное, буду продавать. Я уже продала три картины, на эти деньги куплены мебель, посуда, простыни.
Динна не уточнила, что, кроме трех картин, она продала серьги с изумрудами и бриллиантами. Но она об этом не жалела, из оставшихся вещей она ничего не стремилась сохранить, сейчас для нее важнее всего был ребенок, все остальное больше не имело значения.
– Где ты их продаешь?
Ким задала свой вопрос не без умысла, но Динна предугадала ход ее мыслей. Она усмехнулась и отпила кофе из кружки.
– Это не важно.
– Если ты не хочешь встречаться с Беном, не встречайся, но почему бы не позволить ему продавать твои картины?
Ким виделась с Беном всего неделю назад, и выглядел он тогда ужасно. Ей хотелось подсунуть ему адрес Динны, но она понимала, что не имеет права так поступить. Динна должна сама найти к нему обратную дорожку. Если она вообще это сделает, в чем Ким начинала сомневаться. Динна выглядела счастливой, казалось, что ей лучше одной.
– Может, хотя бы позвонишь Бену насчет своей работы?
– Не говори глупости, Ким. Что бы я этим доказала? Нет. Я не могу. Даже если я позвоню и попрошу Бена заняться моими картинами, он скорее всего плюнет мне в лицо.
– Очень сомневаюсь.
Однако Ким не исключала, что Динна может оказаться права. В последнее время Бен перестал спрашивать ее, как дела у Динны. Они словно заключили между собой молчаливое соглашение и больше не упоминали о Динне. Ким понимала Бена.
– А как Марк? От него слышно что-нибудь?
Динна покачала головой.
– Я ему позвонила после того, как поговорила со своим адвокатом. Марк меня понимает, мы практически все решили.
– Как ты думаешь, он женится на той женщине? Динна вздохнула и улыбнулась:
– Возможно. Сейчас она живет с ним в его доме. Но мне кажется... – ее улыбка угасла, – что мой уход стал для него своего рода шоком. За последний год с нами обоими слишком много всего произошло.
Ким пыталась понять, не скучает ли Динна по Марку. Глядя на нее, можно было подумать, что скучает. Но быть может, лишь по привычке. В любом случае она проделала огромный путь.
– Откуда ты знаешь, что та женщина живет в доме Марка? Ким сомневалась, что Марк сделал столь честное признание сам.
– Мне сказала Маргарет, когда я позвонила, чтобы узнать, как у нее дела. Насколько я поняла, в следующем месяце она увольняется. Марку не нужны лишние напоминания о моем присутствии в доме. Так что мы все должны начинать жизнь с нуля.
– Так вот, оказывается, как называется то, что ты делаешь, – протянула Ким.
Динна с улыбкой кивнула:
– Начинать с нуля не очень легко, но я пытаюсь. Дом и работа не дают мне скучать и задумываться. В следующем месяце я хочу закончить отделку детской. Я нашла потрясающую ткань, а стены собираюсь разрисовать персонажами из «Матушки Гусыни».
Ким улыбнулась. За непринужденным разговором в уютной гостиной время летело незаметно. В начале шестого Динна встала и включила свет.
– Я и не заметила, что мы сидим в потемках.
– Мне пора, – сказала Ким. – Еще через мост ехать. Между прочим, у тебя есть какие-нибудь планы на Рождество?
Ким не сомневалась, что никаких планов у Динны нет. И Динна действительно покачала головой.
– В этом году я собираюсь просто посидеть в тишине... здесь.
Ким кивнула и почувствовала угрызения совести.
– Я собираюсь в горы, покататься на лыжах. Хочешь со мной?
Динна засмеялась и показала на свой живот. Она была в конце пятого месяца, и теперь наконец-то все показатели соответствовали срокам. Аккуратный округлившийся животик был хорошо заметен под блузкой. Она погладила себя и тепло улыбнулась Ким:
– В этом году я вряд ли смогу кататься на лыжах.
– Я знаю, но ты просто могла бы поехать со мной.
– И замерзнуть там? Нет уж, спасибо, лучше я останусь здесь.
– Ну хорошо. Но я оставлю тебе номер телефона, по которому со мной можно связаться. Если тебе что- то понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне.
– Я знаю, знаю.
Динна собрала подарки, приготовленные для Ким, вручила их подруге и посмотрела на свертки, которые
