Несмотря на то, что Воронцов в училище был кандидатом в мастера и чемпионом флота, против Шульгина он держался едва-едва.
Счет был один – четыре, и Воронцов медленно отступал, с трудом успевая парировать непрерывные атаки партнера. Обычно принято писать о «звоне сабель», а на самом деле никакого звона не бывает. Острия встречаются с глухим стуком, а при боковом соприкосновении клинков раздается короткий немузыкальный лязг.
Звуки, в общем, неромантические и для употребления в поэзии малопригодные.
Появления на пороге зала знакомой фигуры Воронцов, поглощенный боем, не заметил, зато Шульгин увидел форзейля сразу.
Дмитрий в этот момент сделал длинный выпад, целясь рубящим ударом в голову противника. У них было джентльменское соглашение – фехтовать по правилам, без всяких фокусов и азиатских штучек.
Но тут Сашка удержаться не смог. Уж больно захотелось показать надменному пришельцу, кто есть кто… Он давно не тренировался в этом смертельном номере, но сейчас был уверен, что получится. Кураж этакий появился…
Вместо того чтобы парировать шестой защитой воронцовский удар, он молниеносно перебросил шашку в левую руку, а открытой ладонью правой встретил рассекающее воздух лезвие. Воронцов не успевал ни остановить удара, ни отвести его в сторону и непроизвольно зажмурился. Ощущение было такое, будто клинок вошел в мягкую глину.
Открыв глаза, Воронцов увидел, что Сашкина рука в полном порядке, не хлещет из нее фонтан крови и отрубленные пальцы не валяются на дорожке. А сам Шульгин, плотно зажав лезвие в кулаке, медленно отводит его в сторону.
– Что ты… делаешь! – Дмитрий в ярости сбросил маску.
– Тс-с… – Шульгин указал взглядом в сторону идущего от двери Антона. – Это я не для тебя, для него. А риска ноль, я же захватил клинок сверху… Детали потом, наш приятель уже близко, и морда у него не такая уж радостная… О, смотрите, кто к нам пришел! – восхитился он и отсалютовал шашкой, которая так же мгновенно вновь оказалась в его правой руке. – А мы думали, ты навсегда нас покинул…
– Как можно, куда же я от вас денусь? Но вы, похоже, не слишком без меня скучаете… – Он взял Сашку за руку, с интересом осмотрел ладонь. На ней, кроме едва заметной красноватой бороздки, никаких признаков происшедшего не наблюдалось. – Вам, видно, без сильных ощущений уже и жизнь не в жизнь? Тогда бы уж и маски поснимали. Видно, – вздохнул он, – нельзя таких орлов надолго без дела оставлять. Дичают…
– Опять какую-нибудь пакость придумал? – спокойно поинтересовался Шульгин, стягивая промокшую от пота стеганую куртку.
Воронцов раздевался молча, ожидая от Антона следующей реплики.
– Смотря что ты под этим понимаешь, – форзейль улыбнулся еще шире, словно рекламируя новый сорт зубной пасты. – На мой взгляд, уж кто-кто, а ты ко мне претензий иметь не должен…
– Ладно, – сказал Шульгин, вогнав клинок в ножны, – насчет претензий разговор особый, а сейчас мы в душ сходим. После чего, если желаешь, можно и побеседовать… Поподробнее.
– За тем и пришел. Я вас в баре подожду. Что пить будете?
– Придем – тогда и определимся. Зависимо от настроения.
– Чего это ты с ним так сурово, даже слова не сказал? – спросил Дмитрия Шульгин, поворачиваясь под секущими, как шомпола, струями шарового душа.
– А так. Для интереса. Я сразу понял, что ему от нас чего-то надо. Вот и пусть анализирует, в каком я настроении и как со мной разговаривать…
– Позицию согласовывать будем? Или на интуиции?
– Позиция у нас всегда должна быть одна – не позволять держать себя за дураков и не продешевить…
– Это понятно, а конкретнее?
– Конкретнее я не больше твоего знаю. И гадать не берусь, хоть и чую – пахнет керосином. И скорее для него.
– Почему не для нас? Было бы логичнее.
– Я его лучше тебя знаю. Если б только нас касалось, он бы без заходов из-за угла обошелся.
– О! Без заходов – обошелся. Это что – каламбур?
– Скорее просто тавтология. Пошли, что ли?
В маленький, примыкающий к раздевалке спортзала бар, терпко пахнущий кожей мебели и обивки стен, женщины не заходили, и Шульгин украсил все свободные вертикали вызывающе эротическими «ню» на стеклянных слайдах в натуральную величину, с подсветкой.
Антон ждал друзей, помешивая соломинкой коктейль в высоком стакане и меланхолически рассматривая смуглую красавицу, почему-то решившую прокатиться верхом в одних лишь кружевных чулках и лакированных туфельках на умопомрачительных шпильках. Все остальное у красавицы тоже было умопомрачительное, но наибольший интерес у серьезного зрителя вызывали естественные вопросы: каково ей приходится на рысях в глубоком драгунском седле и как она вообще оказалась в ситуации, похожей на сцену из старого фильма, «Котовский», кажется, где голые красноармейцы атакуют белых в конном строю.
– Ну-с, вот и мы, – доложил Шульгин, пока Воронцов переминался у стойки с бутылками, не зная, ограничиться ли пивом или для предстоящей беседы стимулировать себя чем-то поосновательней.
– Собственно говоря, Саша, я хотел бы пообщаться с каждым из вас тет-а-тет…
