– Так, наверное, даже и лучше. Да только не верится. Не оставят они нас в покое. Правда, если предположить, что они там друг с другом за нашей спиной договорились и решили объявить Землю демилитаризованной зоной да еще и карантин ввели… Я об этом с Антоном рассуждал, кстати. Оставьте нас в покое лет на пятьдесят, а там делайте что хотите.
– Я то же самое по сути говорил. Глядишь, они и снизошли. Да хватит нам про это. Вернулись – и ладно. Давай лучше встречу отметим.
– Давай. – Новиков попытался вспомнить, когда он ел последний раз. Выходило, что больше суток назад. А по нынешнему времени?
– Слушай, сегодня какое число? – спросил он Сашку, помогая ему накрывать стол на кухне.
– Двадцатое ноября…
– Так это что, больше двух недель прошло?
– Выходит, так. А по твоему счету?
Андрей задумался, только что пальцы не загибал, считая:
– Ну, если от момента, как у Сильвии ужинали, – четвертый день…
– Вот. А ты говоришь – павлины… Тут за твое отсутствие столько всего случилось. Давай по первой и мадаму нашу зови, она там не утонула в ванне? Я тебе сейчас порассказываю…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД»
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
ГЛАВА 1
Новиков поднялся по трапу на палубу броненосца «Иоанн Златоуст», грязную, заваленную ржавыми металлическими деталями, бухтами тросов, всяким сопутстствующим ремонтно-строительным работам мусором. Сотни людей, и в матросской форме, и в штатской рабочей одежде, беспорядочно на непосвященный глаз перемещались по палубам и надстройкам, занятые, однако, каждый своим определенным делом. Густо висел сопровождающий всякую осмысленную деятельность русского человека флотский мат.
О появлении Андрея на корабле никто не был предупрежден, и никто его не встречал подобающим его чину и положению образом.
Он долго искал Ирину, лавируя между башен, труб и кильблоков, пока наконец нашел ее на шканцах, только что поднявшуюся по трапу из внутренних помещений броненосца. В синем офицерском кителе с серебряными однопросветными погонами без звездочек, что означало в царском флоте чин старшего помощника судостроителя (Воронцов и тут оставался верен себе: на подчиненных ему кораблях каждый должен был соответствовать уставу и своему служебному положению), в кокетливо заломленном берете, хоть и с испачканным ржавчиной и машинным маслом лицом, она все равно была поразительно красива. Только ее сотрудники – заводские мастера и матросы машинной команды, – похоже, этого не замечали, вполне свободно с ней спорили, что-то доказывали, размахивая руками и тыча пальцами в замусоленные листы чертежей. И она разговаривала с ними в подходящей тональности, хотя и без выражений, усиливающих усвояемость инструкций и распоряжений.
Но вдруг увидела Андрея, потеряла на секунду дар речи и кураж, потом кинулась к нему, чуть не споткнувшись о груду спутанных тросов, и повисла у него на шее. Моряки молча отворачивались из врожденной деликатности.
– Чем это ты теперь занимаешься? – спросил он после того, как они отошли к борту, укрылись от посторонних глаз за раструбом трюмного вентилятора и обменялись всеми положенными в данной ситуации словами и поцелуями.
– О, ты и не поверишь! Дмитрий решил сделать из меня корабельного инженера! Оказывается, это очень интересно…
– Корабельный инженер с филологическим образованием? Оригинально…
– Ты забываешь, что у меня и еще кое-какие образования есть. Твой друг Левашов, в частности, ко мне обращался за помощью при создании своей машины…
Тут она говорила правду. В качестве агента-координатора аггров по европейской части СССР, абсолютно автономного и не могущего рассчитывать на поддержку и помощь метрополии, Ирина обладала обширнейшими познаниями в самых разных областях науки и техники, особенно в радиоэлектронике, чтобы суметь изготовить из подручных материалов все необходимые ей приборы и устройства. И сейчас Воронцов для ускорения ремонтных работ, да и чтобы отвлечь Наталью от скуки и праздности, а Ирину от тревоги за судьбу Андрея, привлек их к практической деятельности. Наталья Андреевна, архитектор и инженер- строитель, уже успела получить соответствующую практику при разработке дизайна и оборудовании внутренних помещений «Валгаллы» и сейчас, имея богатый опыт общения с советским рабочим классом, руководила четырьмя бригадами, занятыми модернизацией систем жизнеобеспечения и управления броненосца, а Ирине досталось самое трудное – машинно-механическая часть.
На всех пяти боеспособных броненосцах Черноморского флота англичане, уходя из Севастополя в девятнадцатом году, взорвали цилиндры паровых машин.
Даже в нормальных, довоенных условиях с использованием полной мощности николаевских и петербургских судостроительных заводов, квалифицированных инженеров и мастеровых, ремонт занял бы не меньше года. А советская промышленность в предыдущей исторической реальности с восстановлением поврежденных в ходе гражданской войны крупных кораблей не справилась вообще. Все черноморские броненосцы, оставшиеся в Севастополе, балтийские «Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Цесаревич», броненосные крейсера «Рюрик», «Громобой», «Россия», «Баян», «Адмирал Макаров» были проданы на слом. Хотя, учитывая характер Великой Отечественной войны на море, вполне могли бы
