Неожиданно для самой себя Пакстон улыбнулась. Ральф так очевидно обрадовался, повстречавшись с ней.
— Все в порядке. Хочу отослать статью.
— Нхатранг? — уточнил Ральф, и Пакстон кивнула. — Кстати говоря, я навел справки. Все раненые, которых подобрали в тот день, выкарабкались, кроме одного. — Сердце Пакстон на миг остановилось. — Не выжил чернокожий паренек из Миссисипи. Так что с твоим протеже все в порядке. Я думал, тебе будет важно это услышать.
Пакстон улыбнулась, не скрывая облегчения. Ральф наблюдал за ней, глаза его стали ласковыми. Славная девчушка. Первый сорт, самые сливки. Ей многому еще предстоит научиться, но она — умница и пришлась Ральфу по душе.
— Операция не всегда проходит столь успешно. Наверное, ты принесла ему удачу Теперь он возвращается домой.
Тоже способ вернуться — одноруким! Правда, с другой стороны, он хотя бы не отправится домой в мешке. Не для него прогремит салют в небесах, слава Богу.
— Что ты собираешься делать сегодня? — задал вопрос Ральф.
— Поискать неприятностей, — подмигнула она, и Ральф рассмеялся.
— Смотри по сторонам. В этом городе ты быстро на них наткнешься.
— Так мне и показалось. — Не говоря уж о всем прочем, тут вечно болтаются Нигель Оуклифф и полуженатый Жан-Пьер, собиравшийся в ближайшие выходные в Гонконг на свидание с супругой.
— Журнал «Тайм» устраивает сегодня вечеринку в своем помещении в «Континенталь-палас». Хочешь пойти?
— Конечно. — Пакстон не разобрала, было ли это чисто дружеское приглашение или же Ральф назначил ей свидание, но это ее не слишком заботило. Она не собиралась заводить роман, ее интересовали контакты, которые могли оказаться очень полезными.
— Жду тебя там, — он глянул на часы, по всей видимости, торопясь, — в шесть часов.
— Замечательно.
Остаток дня Пакстон провела, в очередной раз прогуливаясь по Сайгону. В городе самое сильное впечатление на нее производили дети. Такие юные, ранимые, они казались подавленными, и все же, стоило опуститься на стул в кафе, они набегали и пытались продать все что угодно: героин, сигары, ворованный лимонад. Пакстон чувствовала, что попозже попытается написать и о них, о странном мире, таком далеком от всего, что она знала. И тем не менее, оглядываясь по сторонам, Пакстон радовалась, что приехала сюда.
К пяти часам она вернулась в гостиницу, переоделась в шелковое платье с цветочными разводами, нацепила новую пару сандалий и отправилась вниз по проспекту к «Континенталь-палас».
Нетрудно поверить, что этот город когда-то был прекрасен, в те времена, когда он принадлежал французам. Во многих отношениях он еще сохранил свое обаяние, но сразу под этой оболочкой угадывалось постоянное напряжение. Даже сидя в кафе, люди постоянно помнили, что враги окружают их со всех сторон и в любой миг в самом средоточии толпы может разорваться бомба.
Войдя в здание и проходя через бар, устроенный на террасе, Пакстон, как всегда, заметила Нигеля. Он развлекал двух армейских сестер одновременно, одна из них пристроилась у него на коленях, другая запустила руку ему в волосы, радостно хохоча. Пакстон не сказала ни слова, молча поднялась наверх, в офис «Тайм».
Там уже собралась изрядная толпа, и Ральф, поджидая ее, погрузился в оживленную беседу с шефом бюро относительно предстоящего съезда демократов в Чикаго. В тот год повсюду начинались волнения, с самого дня убийства Мартина Лютера Кинга, а тем более после недавней гибели Роберта Кеннеди.
Ральф изрекал мрачные пророчества:
— Думаю, в Чикаго будет побоище. — Как раз произнося эти слова, он увидел Пакстон и приветствовал ее теплой улыбкой. Он представил девушку всем и каждому, предложил ей опереться на его руку и, умело направляя, провел по большому залу, опекая, словно Пакстон была его маленькой сестренкой.
Его обращение тронуло Пакстон, и она призналась в этом Ральфу, когда, познакомив ее со всеми важными, на его взгляд, лицами, Ральф предложил ей стаканчик бренди.
— В самом деле, Ральф. Если бы не ты, я бы так и сидела в своем номере.
— Неизвестно еще, что лучше. — Он отхлебнул изрядный глоток. — Я чувствовал себя по-настоящему скверно, когда мы вернулись. Пожалуй, Нхатранг — это чересчур для первого раза.
Сразу окунаешься во все, что здесь происходит.
— В самый раз, — тихо возразила она, глядя в глаза Ральфу. — Я ведь здесь за этим, разве нет?
Тут он усмехнулся.
— Кстати говоря, я угадал верно. Вчера, вернувшись, я осторожненько провел небольшое расследование. Именно о тебе всем велено заботиться, возить на вечера в посольства и приглашать посетить «Золотое гетто», некогда так называлось сказочное здание на Гиа-Лонг-стрит.
— Надеюсь, больше никто меня не вычислит. — Она улыбалась в ответ.
— Не сумеют, — усмехнулся и Ральф, — тут ни у кого нет времени нянчиться с тобой. И коли мы уж заговорили об этом, — он испытующе поглядел на девушку, — как насчет еще одной поездки? Я собираюсь в Кучи, собрать материал по туннелям.
Думаю, тебе это может понравиться.
— Еще как. Снова в пять утра?
Ральф расхохотался. Такая серьезная, взволнованная.
— Я заеду за тобой в восемь. У нас будет полно времени.
Не забудь надеть свой боевой наряд.
Пакстон вздернула бровь:
— А как же чаепитие в клубе офицеров? Мои друзья в Сан-Франциско так расстроятся.
— Не волнуйся за них, Дельта-Дельта. — Ральф подмигнул ей. — Мы просто пошлем им пару пончиков.
Она сделала вид, будто хочет треснуть его за такие советы, но Ральф ловко увернулся и через несколько минут ушел.
Потом она спустилась вниз и сумела уклониться от беседы с Нигелем на террасе. К тому времени он накачался вдрызг и, похоже, не на шутку увлекся одной из медсестер. Пакстон спокойно вернулась в гостиницу, заказала ужин в номер и к десяти часам уже спала. На следующее утро ровно в восемь она ждала Ральфа Джонсона в вестибюле.
На этот раз он набрал другую команду: одного-единственного фотографа и шофера. Они получили в свое распоряжение джип военного образца и молоденького морячка в качестве водителя. Здоровенный, расположенный ко всем парень, рыжеволосый, с короткой стрижкой, голубыми глазами, на груди вытатуирован ковбой, а родиной он называл Монтану. Пакстон едва удалось скрыть улыбку, когда выяснилось, что прозвище у паренька тоже Ковбой. Ему сравнялось девятнадцать, он околачивался во Вьетнаме уже с прошлого Рождества, ему оставалось еще полгода до возвращения домой. Он говорил, что и здесь вполне доволен жизнью. Пока что его прикомандировали к информационному агентству и он развозил репортеров, видел всяких знаменитостей по всей стране.
— Покуда мы не напоролись на мину и желтожопые не пристрелили нас по дороге, мне это вполне подходит. — Он ухмылялся во весь рот. Везучий паренек, позавидовала Пакстон.
Если б его отправили на Север, он, как и все, дрожал бы сейчас под обстрелом.
Поездка в Кучи заняла сорок пять минут. Большую часть этого времени они болтали о лошадях, верховой езде и о том, как люди взрослеют; попутно Ральф и Пакстон пытались обсудить тот материал, который ждал их на месте. Фотограф, которого Ральф взял с собой, оказался французом, приятелем Жан- Пьера, его звали Ив. Он в основном молчал, говорил на бедноватом английском, отчего казалось, будто он застенчив, но это не соответствовало действительности. Ральф работал с ним и раньше и очень ценил его, он радовался, что удалось заполучить Ива на целый день. Ив был хорошим человеком, тихим, аккуратным в работе, примерно как Пакстон.
— Кучи — довольно интересное место, — объяснял Ральф Пакси по дороге. — Там находится штаб 25-й Тропической пехотной дивизии с Гавайских островов. Они построили свою базу более двух лет назад над
